Напишите мне

CВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Предрождественская история


ЧАСТЬ 1
НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

''В Диканьке никто не слышал, как чорт украл месяц...''

Н.В.Гоголь ''Ночь перед Рождеством''








- 1 -


Шумилова в последнюю секунду успела затормозить и её, купленный в кредит ''форд-фокус'', в нескольких миллиметрах замер перед бампером резко остановившегося ''сааба''. Алиса фыркнула с досады и сдула прядь волос с левого глаза. ''Опять к парикмахеру не успела!'', с досадой подумала она. Пробка на Литейном продвинулась ещё метров на пять. Вновь остановка. Алиса изогнулась к зеркалу заднего обзора, в левой его части на неё настороженно смотрела привлекательная женщина тридцати двух лет. ''Глаза карие, губы слегка припухлые, нос чуть вздёрнутый, волосы каштановые, вьющиеся'' - насмешливо живописала свою внешность Алиса, в сотый раз за последние сорок минут включая первую передачу.

Остановились на углу улицы Некрасова, на сей раз на светофоре. Литейный забит под завязку. Скандинавский циклон бушует вторые сутки, вьюга, убирать снег не успевают, пятница, конец предпоследней недели года, ''полный отстой'' по всему происходящему...

Уходящий год к Алисе был неласков и негостеприимен. Смерть матери, болезнь, выкидыш, развод с Сергеем, а напоследок - потеря работы. Букет что надо!

Рядом с маминой могилой, вспомнила вдруг Алиса, тоже свежее захоронение и на временной доске чёрными буквами: ''Екатерина и Михаил Басовы погибли в катастрофе во время свадебного путешествия''. Светофор загорелся зелёным и Алиса удачно миновала перекрёсток.


- 2 -


Фидель наотрез отказывался выходить из дому в такую непогодь. Пришлось применить физическое воздействие: на спине пятнистого комбинезона была специальная ручка для переноса тела и Лариса, не обращая внимания на вопли и барахтанье Фиделя, понесла его, словно чемоданчик, из квартиры. Такс, как истинный мужчина, подвергаемый насилию против его воли, громогласно ругался матерными собачьими словами.
Во дворе мело так, что соседний корпус в каких-то тридцати метрах с его балконами, окнами и антеннами проглядывал сквозь снегопад, подобно призрачным зданиям на картинах Моне.
В этакую погоду только несчастливец Фидель был вынужден прогуливаться.
Лариса спустила его с поводка. Фидель настороженно принюхивался, щурился от огромных снежинок, чихал, потом нервно и беспорядочно стал изучать окрестности, будто оказался в незнакомом месте.
Лариса встала спиной к ветру, достала сигарету, закурила. Когда сигарета кончилась и она обернулась, собаки нигде не было. Пёс пропал, будто в одночасье его похитила нечистая сила.
Лариса в панике выбежала со двора на Литейный. В хлопьях снега урчала моторами двусторонняя пробка, которую не могли переварить ни Невский проспект, ни мост через Речку.
Минут двадцать металась Лариса то в одну, то в другую сторону проспекта, возвращалась назад, во двор дома, обегала все парадные, испугала дремлющего охранника новой дорогой клиники за стеклянными дверями, который, похоже, принял Ларису за проверяющую из администрации лечебницы. Она заглядывала под днища автомобилей, погребённых под стогами снега - тщетно. Фидель исчез бесследно.


- 3 -


Красное солнце размером с теннисный мяч бодро утонуло в море. Рубчатые волны сыто тыкались носами в крупную гальку пляжа и, перевернувшись кверху брюхом, съезжали обратно. На полкилометра пляжа приходилось всего четыре живые души: две чайки, любопытный белый щенок и - Григорьев Евгений. Щенок решил познакомиться с чайками поближе и это число сразу сократилось вдвое.
- Тузик ты туземный и глупый! - попенял Григорьев щенку, - у этих летучих зверей крылья, а у тебя - никакой истории в голове, одно будущее. Иди домой, учи уроки!

Щенок внял голосу разума и убежал. Григорьев поднялся с шезлонга, натянул шорты, красную майку в полоску и, вытряхивая по пути песчинки из сандалий, покинул пляж.
Этот отпуск Григорьев проводил в одиночку. Впервые за много лет. Отношения с женой достигли такого насыщения и невиданного апогея, что надо было разбегаться в разные стороны. Что они и сделали полгода тому как. Взрослая их дочь Жанна заканчивала университет. Его Марина-жена, теперь уже бывшая и обратно не Григорьева, а Скляднева, наслаждалась свободой и собственным модельным бизнесом. Даже прикупила прогоревший бутик в Южном Бутове. Григорьев всегда усмехался чудесному сочетанию ''бутик в Южном Бутове''.
Это звучало почти как ''элитный секонд-хэнд'' или ''многодетная девушка''.
Сегодня заканчивался второй день его вторично холостого отдыха.


- 4 -

Алиса достала сигарету, утопила прикуриватель и на два сантиметра опустила левое стекло, чтобы дыму было вольготнее улетучиваться. Затянулась уже двенадцатой за сегодняшний день сигаретой. И вместе с сырым питерским воздухом в эти два сантиметра свободы забрались посторонние звуки: чьё-то повизгиванье да потявкиванье за дверью автомобиля.
Алиса посмотрела в окно, потом приоткрыла дверь и увидела несчастную собачью морду, занесённую липким снегом. Такса в промокшем насквозь камуфляжном комбинезоне выглядывала из-под готового к очередному недолгому броску в сегодняшней безумной пробке её автомобиля.
Мгновенно, не задумываясь, Алиса схватила левой рукой собаку за воротник комбинезона и швырнула на пассажирское сиденье справа от себя. И как раз во-время, ибо сзади уже возмущённо гудели, а впереди метров на двадцать было пусто. "Один - ноль в чью-то пользу", - пришло в голову Алисе.
Дальше ехали на диво быстро и беспрепятственно. И до Тихорецкого проспекта, где жила Алиса, добрались в одночасье. Всю дорогу пёс смиренно лежал на сиденье, кося глазами на Шумилову.
От машины до квартиры он ловко семенил впереди Алисы, словно шёл к себе домой. Алиса озадаченно следовала за собакой.
По-королевски невозмутимо пёс позволил снять с себя комбинезон и стоически перенёс мытьё лап и хвоста. Предложенный йогурт съел с аппетитом и в позе сфинкса улёгся в комнате у батареи.

- Может быть представитесь, ваше сиятельство? - полюбопытствовала Алиса.
Пёс задрал морду и произнёс нечто вроде ''урруфф''.
- Урфин, что ли? А может быть, для благозвучия и краткости на Руфу согласитесь, гражданин начальник? - предложила Алиса.
- Гав-гав! - звонко и очень твёрдо прозвучало в ответ.
- Ага. Понятно: Руфа. А я - Алиса. Вот и познакомились.


- 5 -

Тришке стукнуло в этот день двенадцать. Вообще-то Тришкой её звали исключительно домашние: мама, бабушка и отец, когда приходил к ним. Полное имя Тришки было элегантным и старомодным - Татьяна. Терпеть она его не могла, несмотря на элегантность. Ей нравились короткие и резкие имена: Пол, Миха, Грач. Поля, ближайшая нынешняя подруга, Мишка, теперешний воздыхатель, Грачёва Галина Сергеевна, математичка.
Тришка небескорыстно ждала сегодняшнего дня: по опыту знала, что подарки будут и немало. Вдобавок, опять же, опытная юбилярша уже с месяц шуршала в уши маме и бабушке, что бы она хотела получить на день рождения. И, помня прошлые дни рожденья, Тришка знала, что чем дольше и упорнее нудишь на сей предмет домашним, тем большее количество желаемого получаешь.
Наиболее вожделенным подарком на сей раз была косметика. Тришка могла часами сидеть перед зеркалом и раскрашивать себя материнской тушью, помадой, умащиваться кремами. Мать ругалась, однако ни ей ни бабушке почему-то не приходило в голову отделаться от чинимого в их отсутствие урона наиболее простым способом - купить наследнице чего-нибудь женского, косметического. И, желательно побольше. Что б было и у девицы своё, хозяйское, персональное.
Однако дома её ждало жестокое разочарование - вместо заветных разноцветных коробочек и волшебных баночек ей вручили: плеер, здоровенную коробку с набором красок, кистей и прочей принадлежности для рисования, благо Тришка в этом году соизволила поступить параллельно в художественную школу, потом разнообразностей, которые дарят родственники, по большей части люди пожилые с точки зрения именинницы: одежда-игрушки-книги-безделушки. Отставной папа подарил заочно лазерный принтер. И - ни единой баночки-скляночки-тюбика-флакончика. Тришка обиделась и надулась. Высидев лишь полтора часа застолья, она под предлогом школьных неотложных дел вместе с гостями-друзьями удалилась на улицу. Снегопад продолжался.
Настроение было у Тришки так себе. И тогда из-за теремка на детской площадке вышли Они.


- 6 -


- Григорьев, это ты? Марина Скляднева, твоя многострадальная бывшая супруга говорит. Где находишься, завидный жених? На Синайском полуострове яйца греешь, говорят?Молодец! Молодуху там себе не подобрал из местных? Ты ведь известный ловелас, Женя Александрович, все мои подруги удостоверились! Слышь, чего я звоню: денег дай! Я решила бутик модернизировать, мне проект принесли - умереть-не-встать! Много не надо, тысяч сто евриков. Ты у нас богатенький Буратино, что для тебя сто тысяч! Умненький-благоразумненький-красивенький-крепенький Евгений Александрович, одолжи! Ну пожалуйста! Бизнес пойдёт - я и отдам. Потом. Чего молчишь, ответь!
- Здравствуй, Марина! Денег я тебе не дам. Мы же договорились обо всём при разводе. Как там Жанка? Всё у неё в порядке? А то уже недели три не звонит.
- А тебе самому - слабо ей позвонить, папаша заботливый? Взял бы да и набрал её номер, удосужился. Нечего из себя правильного родителя строить! Нормально у неё дела, вчера звонила. У бой-френда её проблема,это да. Работы лишился, а у Жанны всё хорошо.
- Передавай привет!
- Передам, разумеется! Гад ты, Костя Федотов, то есть Григорьев Евгений! Вот что скажу тебе. Желаю оттянуться с кем-попало, - и Марина отключилась.
Григорьев вздохнул - Марина, разумеется, права: дочери отцовского внимания да заботы недоставало с малых лет. То друзья-приятели со своими ''пирогами-расстегаями'' по выходным, потом бизнес. И всегда - выяснение отношений с женой, которые привели к распаду семьи и, которые в первую очередь били по дочери. Запоздалое раскаянье-понимание, от него ни жарко, ни холодно, а одна лишь тоска да пыль душевная.

Вдоль кораллового рифа плясала-переливалась стая разноцветных рыб. Отдельно взятые наглецы пытались заглянуть стекло маски или укусить за палец аквалангиста. Сверху в риф втыкаются солнечные столбы, до поверхности совсем близко, метров пять. Зато при таком освещении совершенно зловеще выглядит обрыв в глубину. Обрыв тоже рядом, рукой подать. Чёрная пустота, из которой поднимаются редкие рыбки и отдельные пузырьки газов. Пропасть притягательна своей бездонностью и тайной. Инструктор по дайвингу машет рукой: плывём дальше, вдоль рифа, давайте вперёд!
Григорьев начинает манёвр намеренно с таким расчётом, чтобы проплыть над бездной. Вот, сверху жизнь, а прямо внизу мрак и ужас. И тут свет померк у него в глазах. Не стало ничего.


- 7 -


И Алиса и Сергей любили собак. Поэтому вскоре после того, как они стали жить отдельной семьёй, у них появилась Фрося. Страшная с виду и жутко добрая ко всем людям бультерьерша-альбинос. Фросю забрал Сергей. Но опыт и любовь к собакам осталась в этой квартире вместе с Алисой. Поэтому через полтора часа после новоселья Руфу было предложено погулять. Он с радостью застучал хвостом по паркету и, в уже сухом комбинезоне подпрыгивал, как резиновый, на месте, пока новая хозяйка одевалась.
- Без поводка пойдём, ты как, не убежишь?
- Р-гав-гав! - пёс подскакивал на полметра вверх в нетерпении, не прилагая никаких к этому подготовительных движений, словно вместо ног у него были пружины.
- С вещами на выход! - скомандовала Алиса, открывая дверь. Руфа выбежал на площадку, но не рванулся вниз по ступенькам, а подождал, пока хозяйка закроет дверь и уж потом чинно пошёл по лестнице к выходу.

Гулял пёс дисциплинированно, постоянно держал в поле зрения новую хозяйку, незнакомые окрестности изучал постепенно, даже на пробегавших мимо двух беспородных уличных собак внимания обратил ровно столько, сколько необходимо.
- Здравствуйте, Алиса Игоревна, у Вас, как я посмотрю, новый жилец в семье, - ласково, со смыслом, поздоровалась с Алисой хозяйка двух крупных пуделей, белого и чёрного, проживающая в этом же доме.
- Здравствуйте, Амалия Карловна, три часа назад как с неба свалился подарок. Точнее, из преисподней. На Руфу отзывается. Умница барбос. А ваша сладкая парочка как поживает?
- А что им сделается, паршивцам этаким! Вон, смотрите, опять за вороной увязались! Макс, Кузя, вы куда, дети греха? Ко мне! - пудели, уже почти догнавшие ворону, которая не спешила покидать помойку, с сожалением потрусили к хозяйке, всячески выражая досаду: блин, ведь почти в зубах была добыча...
- Кстати, Алиса Игоревна, как Фрося без Вас, не скучает?
- Cкучает. Взаимно скучаем друг по дружке.
- Да, все мужики - сволочи! - со вздохом изрекла Амалия Карловна, - и когда этот циклон прекратится, ужас! Не слышали прогноз?
- Завтра похолодает и снегопад прекратится ночью. Каток будет на дорогах. Руфа, ты что это принёс? - в зубах у таксы было коричневое портмоне, которое он безропотно отдал Алисе, - заграничный паспорт, водительские права, две кредитные карты на имя Григорьева Евгения Александровича, проживающего в городе Москве. Карманники или барсеточники выбросили, наверняка. Украли кошелёк, наличные деньги забрали, а документы да кредитки им ни к чему, - констатировала Алиса.
- Ой, столько сейчас ворюг развелось, кошмар! Раньше такого не было, до свидания, Алиса Игоревна, до свиданья, мальчик Руфа, мы домой пойдём, темнеет уже, - попрощалась Амалия Карловна.

- Алло, это квартира Григорьевых? Вас из Питера беспокоят. С кем я говорю? Жанна, меня зовут Алиса, моя собака во дворе нашла документы на имя Григорьева Евгения Александровича, а номер телефона я уж по сети нашла, по адресу в паспорте. Это Ваш отец? Как, в Египте? Документы найдены в Санкт-Петербурге, на Тихорецком проспекте, во дворе дома номер сорок три. Да нет же, я Вас не мистифицирую, зачем! Отец улетел три дня назад на Красное море? Но как же документы оказались здесь? Вы знаете, я могу отправить их в Москву на Ваше имя экспресс-почтой, на Московском вокзале отправлю, а Вы завтра утром на Ленинградском их получите. Мы в банке очень часто службой Окдайл пользуемся. Очень удобно. Ерунда, двести пятьдесят рублей это стоит. Итак, отправляю документы на имя Григорьевой Жанны Евгеньевны. Правильно? Хорошо, можете эту сумму внести на счёт моего мобильного телефона. У меня федеральный номер. Записывайте!


- 8 -


- Ну что, когда принесёшь? - cпросил Тришку один из Них.
- Я маме скажу! - испуганно заныла Тришка.
- А мы твоей маме тогда всё про тебя сами расскажем. Посмотрим, что она с тобой сделает! - с нажимом заявил левый.
- Не надо маме, я всё сделаю. Только маме не говорите! Сейчас не могу, там гости, мой день рождения празднуют. Вечером приходите. Или утром лучше. Гости поздно разойдутся, мама меня может и не отпустить на улицу.
- Всё, Танька, ты нас достала! Завтра в одиннадцать если не принесёшь, звоним по телефону твоей мамаше и она про доченьку любимую всё узнаёт. Последнюю стрелку тебе забиваем, ясно?
- Принесу, я точно в одиннадцать завтра принесу, честное слово, правда!
- Помни, что жить тебе до завтра только до одиннадцати, если что!

И Они удалились.

- Это кто такие, Тань? - поинтересовалась подоспевшая Пол.
- Да так, одни люди.
- А как зовут?
- Не знаю. Точнее, знаю, но не могу сказать.
- Ой, как интересно! А почему? Влюбилась в этого, который с тобой разговаривал, что ли?
- Отвяжись, Пол, ни в кого я не влюбилась. Пойдём на горку, покатаемся. Пруды уже замёрзли.

В Ораниенбауме в этом году пруды замёрзли рано, но потом пошли оттепели и лёд на прудах был непрочен.

Тришке и Пол страшно повезло, что в тот момент вдоль пруда прогуливал бультерьера Фросю Сергей Шумилов. Он и вытащил из полыньи полуживых девочек.



- 9 -


Алиса видела грядущее. Сон ничем не отличался от яви. Когда она смотрела на рыбок в аквариуме, то различала не только их породу, но и цвет глаз, разницу в повадках, даже характер. Пейзаж за окном дома, где она ждала любовника, представлял собою весеннее Подмосковье, не полностью ещё освободившееся от снега, однако берёзы уже стояли, готовые к теплу и прилёту первых дождей.

Алиса видела календарь на письменном столе. Видела год и знала, что ей сорок четыре. Сын Лёня должен был приехать через четырнадцать дней из частной школы в пригороде Лондона, чтобы отпраздновать своё одиннадцатилетие с матерью и отцом.
Отец Лёни позвонит Алисе через трое суток и сообщит номер рейса, время прилёта и гостиницу, где остановится. Что прилетит он с женой Эммой, которая никогда не была в России и просто в нетерпении от предвкушения увидеть сокровища русских музеев и балет Мариинки и Большого.

Одета Алиса в красное платье. Колье с рубинами. На правой руке два кольца, одно с рубином ''голубиная кровь'', второе с изумрудной маркизой, в обрамлении бриллиантов.

По комнате бродит чёрная кошка с глазами разного цвета. Один глаз у кошки голубой, второй - карий.

Люстра зажжена, хотя времени - четверть пятого и горничная, покидая дом, хотела выключить освещение, однако Алиса велела ей этого не делать.

В дверь позвонили. Алиса спустилась по винтовой лестнице на первый этаж и открыла дверь.

Он был в чёрной шляпе с мягкими полями, чёрно-белом шёлковом кашне, тёмно-серое пальто расстёгнуто. Широко улыбнулся и, сняв шляпу левой рукой в тонкой чёрной перчатке, поцеловал Алису в левую щеку. Его губы пахли вишнёвым деревом и горьким табаком.

- Я так скучала по тебе, - с лёгкой хрипотцой сказала Алиса.
- Взаимно! - был ей ответ.
- Заходи, мне холодно без тебя.

Их встречи были редки, порой с перерывами по нескольку месяцев. Он был женат и жил за тридевать земель, в другой стране и другом времени. Она тоже жила в своём времени и жизненном темпе и укладе, поэтому оказаться в одном месте вдвоём им оказывалось очень непросто.



Алиса будто наяву чувствовала всё происходящее потом. Все давно знакомые, однако всегда желанные действия, ответы и взаимности. Разумеется, присутствовали и разговоры, которые с незначительными вариациями неизменны у всех.

- Меня всякий раз не покидает ощущение разлуки. Что видимся мы с тобою в последний раз.
- Это хорошо, - ответила ему Алиса.
- Почему?
- Потому что в противном случае мужчины грубеют.
- Неправда.
- Правда. Если за спиной у тебя ещё много-много лет, встреч и сил, то к чему выкладываться полностью. Так, как ты сейчас, милый.
- Ты льстишь мне.
- Лесть сродни ласке. И то и другое доставляет удовольствие.
- То есть ты не относишь лесть к порокам?
- Тогда и поцелуй надо отнести к разряду запретных радостей.
- Любопытная логика.
- Это не логика. Это правда.
- Забавно. Женская правда.
- Опять ты споришь с женщиной в постели.
- Больше не буду.
- Меньше тоже?
- Выучила.
- Хочешь спать - усни.
- Нет, не хочу.
- Тогда люби меня дальше...



- 10 -


Местоблюстителем престола на время отпуска Григорьева сделался его заместитель Бергман Пётр Петрович, человек из отставных спецслужбистов, ревностный режимщик и дока по разводкам и стравливанью сотрудников ''в интересах дела'', как он объяснял свой род деятельности в коллективе.
Бергман приходил раньше всех, отпускал ночного дежурного, проверял посты наружной и внутренней охраны, совал нос в незапертые столы, непременно наведывался в компьютер системного администратора, шёл в цеха, на склады сырья и готовой продукции, в бухгалтерии обязательно обследовал сейфы, за исключением сейфа главного бухгалтера, с которым был в жутких противоречиях и потом стоял на проходной, фиксируя, кто когда прибыл на службу.

Горе опоздавшим! С ними Бергман вёл непримиримую войну на полное искоренение. Григорьев вечно был недоволен, когда Петрович приносил ему списки на увольнение нарушителей трудовой дисциплины, чьи преступления заключались в банальном опоздании. Пробки в городе и нерегулярность общественного транспорта Петрович во внимание не брал. И на увольнение предназначались порой наиболее ценные работники.

А когда Бергман потребовал крови начальника производства из-за того, что тот опоздал, да плюс ко всему в понедельник явился ''с выхлопом'', то есть после серьёзной пьянки, Григорьев устроил Петру Петровичу разнос. С кадрами в стране полная задница, а особенно с такими, как Лесковский, начальник производства, на котором держится благополучие предприятия, оттого глупость и вредительство разбрасываться такими людьми по пустячным поводам. Бергман обиделся не на шутку и затаил зло на начальника-компаньона.

Когда бледная от испуга секретарь Серафима сообщила Бергману, что звонили из консульства и сообщили, что Григорьев умер от сердечного приступа в Египте, Бергман повёл себя по меньшей мере странно.

Он радостно закричал, хлопнув ладонью по директорскому столу, который теперь становился его рабочим местом:
- Так ему и надо! Я его предупреждал! - однако на этом Петрович осёкся и прикусил язык. Серафима удивлённо вытаращилась на нового шефа.
- Чего уставилась, дура! Кофе с коньяком принеси! - рявкнул на неё новый вождь...


- 11 -


Первая декада июня в городе Питере, как правило, хороша.

Хороша она не потому, что тепло или солнечно. Отнюдь. И в пальто порой не жарко и солнца можно не один день дожидаться. Прелесть этого времени начала белых ночей заключается в странном сочетании чувства прощания с весенними неурядицами и упорным ожиданием светлого будущего лета. Подкрепляется эта чудная смесь дурманом цветения черёмух, который сменит уж вскоре изысканный аромат сирени, смешанный с опиумом жасминового дыма, особенно на Марсовом поле, против длинных зданий с белыми колоннами.
А если вам доведётся оказаться там в часы разведённых мостов и вас поразит своей необычностью вид мостового пролёта, который стал ''лестницей в небо'', то почти наверняка странный коктейль надежды, грусти и полной уверенности в бренности сущего опьянит ваше тоскующее сердце. И воспарит душа, ибо не воспарить в такой момент ей совершенно невозможно.
И до вас доходит, что вы стоите перед временной переправой между землёй, где вы прохожий - и небом, где пребывать вам совсем скоро во веки веков.

Вот этим странным лирическим эпилогом-отступлением на летнюю тему и закончился Алисин сон о грядущем.

Проснулась она, помня свой сон до мельчайших подробностей. Усмехнулась яркости и почти физической реальности приснившихся любовных восторгов. ''Голод не тётка, уже и мужики сниться стали. Любовника заводить пора'', - усмехнулась Алиса. Но вот при чём тут разведённые мосты? - Да из той же области, от дядюшки Фрейда, сообразила она.
''Лестница в небо, блин, тоже мне. Эрекция у моста, вот что, а никакие там переходы-переезды в райские кущи!''
Стоп! А это что? - А это уже уши, раскидисто валяющиеся на соседней подушке. И чёрный нос промеж ними. Сладострастник Руфа ночью поменял место ночёвки - с коврика он перебрался под тёплый женский бок, да и одеялом укрылся, умелец!

- Тебе кто разрешил здесь спать, негодник! - толкнула пса Алиса.
Тот ошалело-недоумённо поднял голову, посмотрел на неё отсутствующим взором, зевнул и захрапел дальше.
- Послушай, дружище! Это не твоё место, твоё - на коврике в углу. А сегодня я тебе домушку куплю. Специальную для норных собак. С дверью. Эта подушка для других мужчин, для человеческих. Понял, или нет?

Руфа не понял, так как слушал хозяйку сквозь сонный храп, досматривая собственный, собачий сон.

Телефон заиграл ''Танец с саблями''.

- Лиса, доброе утро! Извини, что беспокою, но дело неотложное. Я загремел в больницу и, кажется, надолго. Фросю забери, пожалуйста, недели на две. Сможешь? - Cергей впервые после развода звонил Алисе.
- Здравствуй, а что случилось?
- Да так, простудился. По скорой забирают. Если сможешь взять собаку, тогда я ключи у дяди Коли оставлю.
- Погоди-погоди, в самом деле голос у тебя нехорош, что-то опасное нашли? В какую больницу тебя забирают?
- Извини, некогда, меня врачи торопят. Потом перезвоню, если что. Или сама поинтересуйся, у меня мобильный номер не менялся. Сможешь Фроську забрать, или нет?!
- Ну конечно, смогу! Ты её кормил? Выгуливал сегодня? Ой, что я говорю, если тебя по скорой забирают, какая прогулка! Выезжаю через полчаса. С ключами всё поняла.


- 12 -





- Вот, зараза, Григорьев, нашёл место, где помирать - у чёрта на куличках, в стране фараонов! Ему что: лежи себе мёртвым в холодильнике, а я тут кувыркайся, добро бы ещё с действующим мужем, а то с бывшим! И подельнички его, кукурузники хреновы, как страусы, голову в песок - и нету их! Бывшая жена и дочь крутитесь, как мандавошки, больше мне делать нечего! Даже денег, зараза, не одолжил, а вот помереть - мы всегда готовы! Не жизнь, а бардак блядский!

Марина Скляднева-Григорьева была вне себя: проблемы с доставкой тела, оформлением бумаг в МИДе, погребение наконец, легло на них с Жанной.

''Кукурузники'', то есть григорьевские фирмы, почему-то самоустранились от формальностей, прислав лишь курьера с деньгами. Денег, кстати, могло быть и побольше, так как Григорьев создал и раскрутил очень приличный бизнес по производству консервированных овощей, соусов, майонезов и прочей приправы. Его фирменный логотип ''Скатерть-самобранка'' на миллионах баночек, бутылочек и прочей упаковке знакомы не понаслышке покупателям не только по всей необъяснимой родине, но и вне её.

Человек он был, царство ему небесное, далеко не бедный, однако имел склонность к спартанскому образу жизни.
И в отпуск мог поехать по очень дорогому индивидуальному туру, да не в банальный дешёвый Египет, а на какой-нибудь экзотический остров или в океанский круиз.
И денег бывшей супруге выделить - без проблем! Да мало ли что мог позволить себе покойный ныне мультимиллионер Григорьев Евгений.
Но нет, проживал в большой, но квартире и не в самом престижном районе Москвы, дачи на Рублёвке не имел, любовницу-супермодель не содержал для радости телесной да тщеславия в обществе. Впрочем, возможно, что и не создал бы Григорьев Евгений Александрович, 44 лет от роду, тогда того, что смог в результате сделать, имей он иные склонности и пристрастия.


Была ещё одна неувязочка: документы покойного неким волшебным образом оказались в Санкт-Петербурге и были найдены собакой в сугробе у помойки во дворе дома на Тихорецком проспекте. Причём, паспорт заграничный там был, а обычного, российского, в квартире Григорьева найти не удалось. Брал ли с собой покойный данный документ за рубеж, или нет - неизвестно. В ЗАГСе, куда обратилась бывшая жена, на загранпаспорт посмотрели косо и заартачились выдавать хоть какой-нибудь документ. Поинтересовались, каким это образом мертвец - там, а его загранпаспорт - здесь.

''Ждите тело, а там разберёмся'' - оптимистично сообщила Марине Склядневой-Григорьевой загсовская дама.

- 13 -

Пётр Бергман напился в конце дня до положения риз. Григорьевский водитель притащил шефа домой и хотел сдать бескостного руководителя с рук на руки Бергманше. Однако та велела прислонить бесчувственный организм супруга к стенке в прихожей, где организм аккурат после ухода водителя стёк вниз на паркет, где и был равнодушно брошен жестокосердой женщиной до прихода в себя. И только бергмановская кошка осталась верна пьяному хозяину: она улеглась на груди его и не покидала хозяйского тела до четырёх часов утра, когда Пётр Петрович очнулся, мучимый жаждой, совестью и страхом.

Нельзя с абсолютной точностью утверждать, что, впрочем, не мог бы сделать и сам Пётр Петрович, чему так сильно обрадовался он при известии о смерти Григорьева.
Собственно говоря, повода и не было, кроме банальнейшего: Бергман совершал карьерный рывок, то есть становился первым лицом в фирме.
Причём, о материальных выгодах этого роста в первую минуту он и не помышлял. Старая чекистская закалка давала о себе знать: раньше думай о Родине, а потом - о себе!
Уже потом пришло осознание, что он становится крупнейшим акционером до вступления в наследство акциями Григорьева его вдовой или дочерью. Но до того времени - как до небес, семь вёрст и всё лесом. Как суд решит, потом решение суда можно оспорить, если всё ж будет принято решение в пользу прямых наследниц, неизвестно, как Жанка - вдруг выйдет замуж. А это, как говорится, уже возможны варианты.
Так что никакой криминальной подоплёки в столь эмоциональной реакции подполковника запаса Бергмана Петра Петровича, который в четыре утра наконец-то снял измятое и перепачканное пальто, надоевшие ботинки и скрученный в тряпицу галстук, жадно выдул литр воды и на цыпочках пошёл досыпать на диван в кабинете, не было.
Однако не спалось. На душе у Бергмана разгулялся беспричинный вроде бы страх, отогнавший сон напрочь. Бергман поворочался на диване, поскрипел кожей - нет, не заснуть. Встал, стараясь не шуметь, открыл дверцу бара, достал бутылку виски, выпил из горла граммов триста, даже не почувствовав вкуса и крепости напитка и лёг вновь. Через несколько минут в голове у него взорвались эти триста граммов незакушенного ничем сорокадвухградусного напитка и Бергмана не стало.

- 14 -

Тришка металась в беспамятстве болезни. Ей на темя опускались из ниоткуда разноцветные яркие шары, лопавшиеся бесшумно и бесследно. Один из шаров отчего-то не исчез, а, наоборот, Тришка оказалась внутри него. За оболочкой шара стояла прямо таки июльская жара, пахло горелым и мятным. Потом большая белая собака с красными глазами и розовым носом сказала ей:
- Ты и плавать-то не умеешь толком, а уж говорила!..
- Нет, умею, я в пять лет научилась плавать. На море. И в бассейне плаваю.
- А почему ты не отдала тем парням своё сокровище сразу, а дотянула до тех пор, пока они тебя не напугали?
- Потому что это я его нашла, а они случайно увидели. Хотели отобрать, а я убежала.
- Ты испугалась, что они расскажут твоей маме про то, как ты пробовала курить траву?
- Да. Но ведь ты же знаешь, что меня вырвало после четвёртой затяжки и я больше ни разу этого не делала. Другие курили, а я нет. И больше не буду никогда!
- Насчёт того, что никогда - не зарекайся! - философски изрекла собака и почесала задней левой ногой правое ухо.
- Ой, а так не бывает! - поправила её Тришка.
- А ты меня видишь в зеркале, - ухмыльнулась хитрая собака. Однако на сей раз почесала задней правой ногой свою правую переднюю подмышку.
- Теперь правильно, - взяла реванш Тришка.
- Зеркало разбилось! - отреклась собака и - пропала.

- Танечка, проснись, ты бредишь, - раздался вдалеке мамин голос, - проснись, нужно выпить лекарство. И сразу будет легче. Проснись на минуту.

Горел ночник. Мама протянула Тришке две разноцветные таблетки, помогла сесть, подоткнула под спину подушку и дала стакан с водой. Тришка сухими потрескавшимися губами припала к стакану, перевела дух и сказала хрипло:
- Мамочка, я больше не буду курить. Честное слово!
- Верю, дорогая, верю. Спи дальше. Утром приедет папа.
- А если придут двое парней, ты их в дом не пускай, а прогони.
- Спи. Если надо, я милицию вызову. Не бойся ничего. Это ночь тебя пугает и твоя высокая температура. Скоро поправишься. Спи, Танечка!

Тришка уснула вновь. И белая собака, почему-то сидевшая на письменном столе, сиплым голосом спросила её:
- Как ты думаешь, это перья жар-птицы?
- Жар-птиц не бывает. Они в сказках придуманы.
- Много ты понимаешь! - скептически просипела собака.
- Мороженым, что ли, объелась? - поинтересовалась у собаки Тришка.
- Наоборот, горячей кашей! У нас, у собак, всё наоборот.
- Конечно, у вас всё не как у людей.
- У тебя зато двойка по английскому! - обиделась собака.
- Сама такая! Вот возьму и стану отличницей тебе назло!
- Ой-ой-ой! Испугала! - заёрничала собака, - очень страшно стало, ты сначала стань, а потом хвались.
- А как тебя зовут? - решила не обострять конфликт Тришка.
- Фрося.
- Ха-ха-ха! Какое смешное имя! - рассмеялась Тришка, - я думала, что так только коров называют в деревне.
- Нормальное имя, сокращённое от Ефросиньи, - совершенно не обиделась собака Фрося, - у меня в родословной, между прочим, полное имя целых три строчки занимает, вот так!
- Здорово! А как мы познакомились? Я не помню.
- А мы и не знакомы вовсе. Я к тебе во сне прихожу. Вообще-то я живу в трёх кварталах от тебя, но сейчас буду переезжать на две недели в Питер.
- А что, здесь климат не подходит?
- Да нет, хозяин заболел. Простудился, купаясь в ледяной воде.
- Он что, морж?
- Он - Сергей.
- Ясно. А про перья ты откуда знаешь?
- Мне знакомая дворняга рассказала. Она присутствовала при твоём открытии.
- При отрытии ты хотела сказать. Я же перья откопала в песке у пруда.
- Ну да, типа того.
- А кому эта дворняга ещё говорила?
- Никому. Тогда и так много народу присутствовало - те парни, собака и ты.
- Нет, те парни видели, как я перья перепрятывала.
- Большой разницы нет. Если знают двое - знает и свинья.
- Какая ещё свинья?
- Это народная немецкая поговорка.


- 15 -


Фрося ощетинилась и зарычала, когда увидела в своём, хотя и бывшем, доме другую собаку. Руфа тоже озлобился и отважно кинулся защищать своё новое отечество.
Алиса с трудом предотвратила драку. Конфликт перешёл в стадию тлеющего, вроде пресловутого израильско-палестинского. Поскольку Алисина квартира была двухкомнатной, собаки поделили их без особых проблем. Но спорными территориями явились прихожая, а в особенности - кухня. Первая кормёжка обернулась сущей мукой. Каждая из конфликтующих сторон пыталась сунуть жало в чужую миску. Скандалезный лай на два голоса слышали в доме напротив, а это неблизко.

Пришлось применить тактику сдерживания. Фрося боялась пуще всего на свете мухобойки. К счастью, на Руфу это совершенно невинное орудие убийства насекомых отряда двукрылых тоже произвело ужасное впечатление и он забился в угол. Отлично!
Проблема совместного проживания таким образом во многом решалась.

Пискнул мобильник - пришло сообщение, что на Алисин счёт зачислена сумма в двести пятьдесят рублей. И почти сразу зазвучал хачатуряновский хит.
- Алиса Игоревна, спасибо Вам большое за участие! - услышала Алиса голос Жанны Григорьевой, - а не могли бы Вы поподробнее рассказать нам с мамой обстоятельства нахождения отцовских документов. Я сейчас включу громкую связь, чтобы мама тоже участвовала. Вы не против?
- Да нет, не против. Только я вряд ли что-то новое смогу сообщить.
- Алиса, здравствуйте, Марина говорит.
- Да, здравствуйте, Марина.
- У нас проблемы с оформлением бумаг, почему-то требуют обычный паспорт покойного. А паспорта нет. Случайно не мог он выпасть из бумажника, или собака его потеряла там у вас в сугробе? Может поищите, вдруг он там валяется... Я заплачу.
- Спасибо за перевод денег на телефонный счёт. Только я более вряд ли смогу чем-то помочь, - обиделась Алиса такой бесцеремонности, - не пойду же я с лопатой снег во всём дворе перекапывать. Тем более, что снегопад продолжается. Да и своих проблем у меня предостаточно.
- Вам трудно, да? У Вас, небось, всё хорошо, а мне приходится дерьмо разгребать за этим.., - Марина сорвалась на крик, - он мне жизнь испортил! Он моей крови выпил не сосчитать сколько! Да как Вам это понять!
- Извините, Алиса Игоревна, - раздался голос Жанны, - у мамы нервы на пределе, сами понимаете, что случилось. Просто совершенно непонятно, как в Питере оказались документы и куда запропастился отцовский обычный паспорт. Извините, пожалуйста!
- Я понимаю Вашу маму, Жанна, но я даже толком не видела, где моя собака этот бумажник нашла, мы разговаривали с одной женщиной, тоже собачницей, а Руфа и притащил портмоне. Передайте маме, что мы посмотрим ещё раз во дворе, когда гулять пойдём. Я перезвоню, если что-либо обнаружится. До свидания!
- Спасибо, Алиса Игоревна, извините, пожалуйста.

Собак пришлось выгуливать порознь. С домиком для Руфы Алиса решила повременить, так как что будет с деньгами, если поиски работы затянутся, она не представляла. На следующей неделе ей выплатят выходное пособие, потом две недели всенародного пьянства по случаю Нового года и православного Рождества. То есть приступить всерьёз к поискам работы она сможет лишь недели через три. Плюс ко всему, подходил очередной платёж по кредиту за автомобиль, пятьсот баксов, и в январе нужно было продлевать добровольную страховку, что входило в условия кредитного договора, а это ещё полторы тысячи долларов. Перспектива отдельного жилья для Руфы уходила в даль светлую.

Сергей был госпитализирован в Мариинскую больницу, совсем рядом с бывшим местом проживания Руфы, когда тот был Фиделем. В справочном больницы сообщили, что у Шумилова Сергея Дмитриевича двухстороннее воспаление лёгких и что состояние тяжелое. Очень высокая температура. Алиса позвонила двоюродной тёте, опытнейшему врачу и та рассказала, что в таких случаях следует опасаться отёка лёгких. Если врачи ''прохлопают'' начало процесса, возможны очень плохие последствия.
Алисе пришла в голову мысль о зеркальности в какой-то степени положения двух бывших жён: Шумиловой и Склядневой-Григорьевой.
Несчастья с бывшими мужьями произошли почти одновременно, один умер от сердечного приступа, ныряя с аквалангом в Красном море, другой спасал двух девчонок, провалившихся в полынью пруда в пригороде Петербурга.
Просто мистическая связь. А находка документов? Не могли же они сами собой улететь из Египта и приземлиться в питерский сугроб, чтобы быть найденными псом, который в свою очередь возник из-под днища автомобиля за несколько часов до находки?..
А с другой стороны - каких только совпадений не видел свет! Некогда, ещё в школе, Алиса дурила голову двум юношам одновременно. И надо же беде случиться, что один из них перепутал время свидания и явился на час раньше, когда Алиса строила глазки на аллее в Александровском саду его лучшему другу. Вот так впервые в жизни она выступила в роли роковой женщины-разлучницы...

- 16 -

Чёрная суббота наступила в доме Бергманов. Только после десяти часов утра супруга Петра Петровича снизошла заглянуть в кабинет, где обычно после банкетов или простого пьянства, ночевал муж.
Труп уже начал коченеть. Бригада скорой помощи посмотрела для проформы тело и вызвала спецтранспорт.

Бергмана увезли в морг.

Через два часа к старшему прозектору в его конуру-кабинет вошли двое. Лбы на их лицах практически отсутствовали. Волосы длиною в миллиметр по всей окружности черепа начинались сразу над бровями. Наряды гостей были строги и одинаковы. ''Люди в чёрном'', выразился про себя старший прозектор и после очень короткого разговора с этими двумя ''головоногими'' дал команду о срочном вскрытии тела Бергмана.
Заключение о вскрытии было готово в пожарном порядке. Острая сердечная недостаточность на фоне сильного алкогольного опьянения. Обширный инфаркт - и всё.
Ещё через полчаса приехали те же двое, забрали бумагу и довольный старший выдал бригаде патологоанатомов, потрошивших Бергмана, по двести долларов.

Во второй половине чёрной субботы к вдове Петра Петровича явились другие люди, видом старше посетителей морга, числом - три и невыносимо солидные даже на первый взгляд.
С ними прибыл известный в столице юрист и девушка-нотариус. Безутешная вдова заперлась с этой компанией в кабинете, откуда вынесли недавно труп её почившего в бозе супруга и там они пробыли до позднего вечера.

Далее события разворачивались со стремительностью знаменитых десяти сталинских ударов в период Великой Отечественной Войны 1941-1945 годов.
Ближе к полуночи два автобуса с задёрнутыми чёрным окнами в сопровождении четырёх ''хаммеров'' въехали на территорию фирмы ''Скатерть самобранка''. Охране фирмы были предъявлены такие документы, от которых самобраночные секьюрити встали по стойке смирно и чуть ли не отдали честь прибывшим.
Из автобусов, словно горох из мешка, высыпало полсотни людей в камуфляже и масках, все с автоматами. Они мгновенно рассыпались по территории, каждый на своё место. Местонахождение ключевых объектов предприятия этим людям было ясно, как божий день.
Приехавшие в ''хаммерах'' десять человек прошли в офис, двое прямиком в бухгалтерию, к сейфу, где хранились печати фирмы, ещё двое прошли в кабинет к Бергману, остальные шестеро - в кабинет Григорьева. Через час все собрались в комнате для совещаний и внеочередное собрание акционеров закрытого акционерного общества ''Скатерть самобранка'' началось. И через четверть часа закончилось.
Один из прибывших достал из объёмистого кофра бордовой кожи несколько бутылок французского коньяку, с десяток плиток шоколада, фужеры принесли из буфета на кухне, где приходящий повар ещё несколько дней назад разогревал обед для бывших хозяев ''Скатерти'', Григорьева и Бергмана, ныне покойных.
Оставалось, правда, ещё трое миноритариев, которые по совокупности владели примерно девятью процентами акций. Но с ними решили разобраться на следующей неделе, сделав каждому предложение, от которого невозможно отказаться.
- Ну-с, господа! Теперь власть перешла, наконец, к тому, кто должен владеть этим предприятием по праву справедливости! За нас, за нового директора! За процветание фирмы!
Зазвенели фужеры дешёвого хрусталя. Григорьев Евгений Александрович с того света напомнил незваным гостям о своей бережливости и склонности экономить каждую копейку.
- В понедельник дай команду завхозу, чтоб нормальную посуду купил, а то из этого общепита пить противно! - отдал первое распоряжение новый генеральный директор фирмы ''Скатерть самобранка'' N.N.
- Людям выдать обещанные гонорары после смены, то есть утром. Те, кто шёл в первой волне, двойной гонорар. Сменщикам - обычный. Ты, Жёлтый, остаёшься за старшего на все выходные. Тебе, Оранжевый, к понедельнику приготовить все документы для перевода всех активов со старой ''Скатерти'' на новую. Приказ об увольнении всех до единого работников ''Самобранки'' - тоже. С утра понедельника займёшься ведущими специалистами фирмы. Если кто будет задавать лишние вопросы - расставаться немедля. Тем, кто соглашается работать в новой ''Самобранке'' - оклады в полтора раза выше. Но, подчёркиваю, что речь идёт лишь о незаменимых, ключевых фигурах. Начальнике производства, мастерах, механиках, одним словом, о производственниках. Управленцев - вон всех! В двадцать четыре часа! Главного бухгалтера, финансовых директоров - в первую очередь. А сбыт и дистрибьютеров - этих сохранить во чтобы то ни стало. На полгода. Однако ко всем прикрепить стажёров из наших. Через полгода, когда связи все к нашим перейдут - за ворота и этих! Вопросы есть?
- Всё ясно, товарищ Первый!
- А тогда - всё. Спасибо всем. До понедельника! Кстати, режим радиомолчания отменяю. Я уже не Первый. Пробирный моя фамилия, позвольте напомнить, Максим Максимович. Так что Жёлтых, Синих да Оранжевых больше нет. Иванов, Петров, Сидоров! Выходи строиться!
- Есть! - сноровисто-привычно гаркнули девять глоток.



- 17 -


Скандинавский циклон смирился. А после субботнего обеда выглянуло робкое солнце.

Если смотреть на Город в солнечную погоду сразу после обильного снегопада с высоты птичьего полёта, Город предстаёт перед зрителем в абсолютно невероятном ракурсе. Первое, что приходит в голову при этом: внизу невероятное граффити очень изысканного и чудного мастера, сработанное в одночасье на необъятной белой стене, которая для удобства работы уложена горизонтально.
На девственно белом до горизонта поле разноцветные штрихи, штришки, пунктиры, абрисы, едва намеченные линии, мутные овалы и жирные кляксы, разбросанные в некоем гениальном хаосе, которые вкупе и в ансамбле понятны и подвластны лишь его, мастера, замыслу.
Однобокое золото куполов, сокрытое с прочих сторон маскировочной марлей снега, шпили, возникающие из белой бездны, редкая чернота географически понятных знаков: высоты, низины, поймы рек, железнодорожные и автомобильные пути.
Но буквально на глазах меркнет непорочность белого цвета. Это в непримиримую войну с белизной вступают стада автомобилей; чад заводских труб, отхаркивающих из своего больного нутра отрыжку технологических поллюций; миллионы пар обуви народонаселения Города. В своей природной склонности к перемещениям для воплощения и поддержания жизни, они сносят и вытаптывают небесный пух, превращая его в чёрную жижу и грязь.

Алиса ехала по неширокой извилистой дороге в прелестную пригородную местность под названием Юкки. Ехала не спеша. И дорога не располагала к гонке и недолговечная красота вокруг завораживала её.
Местность эта очень пересечённая со смешанным лесом вдоль обочин необычайно прелестна после длительного снегопада. Алиса не могла сдержать улыбки умиления и восторга от великолепных пейзажей за окном. Фрося лежала вдоль заднего стекла за спинками сиденья и дремала. Взять двух собак Алиса сначала не могла решиться, однако помог попавший на глаза контейнер для перевозки кошек. В своё время у них квартировал здоровенный серый кот Тимофей, которого вывозили на свежий воздух в этом контейнере. Кот счастливо прожил свои кошачьи семнадцать лет. После него и остался этот контейнер. Когда Алиса предложила Руфе его, пёс с охотой вошёл внутрь и всем видом показал, что готов ехать в этой конуре куда угодно.
Контейнер стоял на заднем сиденье. Руфу в нём не было слышно. Спал, поди.
Проехали знаменитую некогда трассу для мотогонок, где проходили мировые чемпионаты по мотокроссу, холмы которой ныне были застроены помпезными загородными особняками и усадьбами.
Миновали трамплин, спуск к озеру, проехали центр посёлка и свернули налево, на улицу Садовую, где напротив небольшого пруда желтел кирпичный дом, доставшийся Алисе по наследству от матери, а той - от бабки Изольды. Дом этот с балконами по обе стороны и чугунными воротами на две створки, построен был сразу после войны Алисиным дедом.
Муж Изольды командовал инженерно-сапёрной воинской частью, всю блокаду строил укрепления, а после разрыва вражеского кольца и по мере разгрома немецко-фашистских войск, разбирал уничтоженные бомбами и пожарами ленинградские дома, точнее - развалины домов. Из части этих развалин и построил себе шикарную по тем временам дачу оборотистый дедушка. Домашние печи в доме том покрыты изразцами от старинных голландок девятнадцатого века, чугунными дверцами тех же печей следовало просто любоваться: на одной изображена сцена псовой охоты на оленя, на другой шар-монгольфьер парил в облаках над городом Парижем, а третья являла собой причудливое переплетение фруктов, дичи и экзотических негритянских лиц. Правда, печи уже лет пятнадцать не использовали по назначению. В гостиной водрузили камин, а по всему дому провели водяное отопление с газовым немецким котлом на кухне.
Обрамление обоих балконов и сами двустворчатые ворота имели аналогичное происхождение. Жох-дедушка понимал толк не только в строительстве, но и в красоте. Бабка Изольда, пережившая своего супруга лет на тридцать, любила под рюмочку поведать о том, что дед Николай Диамидович был из тех мужчин, которых в любой толпе не спрячешь.

Алиса с трудом подъехала к дому, но открыть ворота было решительно невозможно - снег засыпал их на четверть высоты.
- Фро, вылезай, пойдём дорогу протаптывать!
Однако мудрая Фрося не спешила покидать тёплый салон автомобиля и погружать свой чувствительный организм хоть и в ослепительно чистый, но всё же - снег!
Руфа дал о себе знать звонким лаем.

На белоснежном снегу Фроси-альбиноса было почти не видно, зато чёрно-жёлтых гвардейских цветов Руфа смотрелся колоритно.
Ворота открыть не удалось. Калитку отворили лишь на треть и сквозь узкую щель все по очереди протиснулись во двор. Крыльцо замело на славу, но фундамент дома был очень высок и сугробы даже в самую снежную зиму не доставали до входной двери.
На веранду попали без труда, в тайном месте лежал ключ от двери, ведущей с веранды в дом. Собаки вошли, как и положено, первыми. Алиса не заглядывала на дачу с августа.

Зажгла газовый котёл на кухне, регулятор нагрева поставила на максимум и уже через несколько минут в трубах водяного отопления захрипела-защёлкала специальная незамерзающая жидкость, разнося по пяти комнатам первого этажа и по трём второго оживляющее тепло.
Раздался звонок в дверь, собаки зашлись лаем. Здесь, на природе, они отчего-то не ссорились, а держались друг друга. Причём, дорогу прокладывал Руфа, а Фрося выступала в качестве ведомой.

- Алиска, здорово! Я уж думал, что и ты померла! - простецки и жизнерадостно дыхнул на Алису перегаром сосед Володя, - смотрю, ты или не ты? Нет, точно ты! И Фроську привезла! А я нового кота завёл, старого удавил, надоел, зараза - совсем мышей не ловит! Алис, может снег убрать помочь, а?
Сосед Володя, военный пенсионер лет шестидесяти, отнюдь не был альтруистом.
Просто знал, что как и бабка Изольда, так и Алисина мать, а теперь Алиса не откажутся поднести чарочку-другую соседу за мелкую услугу. Вот и вся военная хитрость.
- Привет, Володя! Не в службу, а в дружбу, ворота и двор, чтобы машину загнать, разгребите пожалуйста!
- Нет проблем! А на аванс могу рассчитывать? - на всякий случай осведомился Володя.
- Одну секунду! Только в дом не приглашаю, у меня новая собака, так чего бы не вышло!
- Подожду, не вопрос. Только я на веранду зайду, что б моя Ирка не увидела, ладно?

Проглотив стакан водки, принесённой ему Алисой, он закусил приготовленной заранее ириской и принялся за работу.

В декабре смеркается рано. И уже через пару часов, сидя у камина, Алиса посмотрела в потемневшее окно и решила остаться ночевать на даче. Уютно трещали берёзовые поленья, сытые собаки лежали каждая у своей батареи отопления.
За руль садиться было не надо и Алиса достала из шкафа бутылку виски. ''Баллантайн'' пришёлся как нельзя впору. После третьей рюмки наступило расслабление души и Алиса задремала в покойном кресле.

Разбудили её собаки. Они лаяли злобно, глядя в потолок, но хвосты их были трусливо поджаты. Как будто на втором этаже дачи кто-то находился.


- 18 -

Галина Сергеевна, Тришкина мама, проснулась в субботу рано утром с мыслью о том, что надо найти тришкину игрушку - плюшевого медведя, причём мотивации никакой не было - просто найти и всё тут.
Дочь крепко спала. Галина Сергеевна наощупь определила, что девочка не так горит, значит легче ей. Тришка во сне была очень серьёзной.

Медведя Галина Сергеевна нашла за платяным шкафом. Мишка преднамеренно был туда спрятан. Вытащив медведя, она увидела, что он маскировал собою какой-то ящичек защитного цвета. Ящичек оказался металлическим, с ручкой, размером с том большой советской энциклопедии, только толще раза в два. Довольно тяжёлый такой ящичек-сундучок.
Галина Сергеевна поставила сундучок на кухонный стол и открыла два замка-клипсы на фасадной его стороне. Внутри сундучка, обитого ярко-синим сукном, в специальных форменных углублениях лежали пять штук перьев, видом и размером похожих на гусиные. Но были они не белые, а золотые. И сверкали в свете кухонной люстры. На ощупь, однако, никакого веса перья не имели, равно как запаха. И не золото это вовсе, а лишь золотая видимость одна, перья как перья, почти живые, от летучей какой-то твари невиданного окраса. Два фасонных углубления пустовали. Сундучок, рассчитанный на семь таинственных перьев, синим нутром своим вызвал у Галины Сергеевны тревогу. Она не доверяла синему и не любила этот цвет. В её гардеробе никогда не числилось ничего в синих тонах.
Игрушка-не-игрушка, однако на серьёзную вещь непонятного назначения предметы явно не тянули.
Галина Сергеевна взяла одно перо - рука стала похожа на длань поэта девятнадцатого века. Собственными руками она гордилась - красивые руки. На обратной стороне счёта на оплату телефона она размашисто расписалась странным пером. Перо оставило на бумаге золотой след.
- Шариковая ручка, что ли? - вслух произнесла Тришкина мама.
- Гала, принеси мне таблетку папазола, голова с утра болит, давление подскочило, - из своей комнаты позвала Тришкина бабушка.
- Папазол у тебя на тумбочке у кровати, а воды я принесу, - отозвалась Галина Сергеевна на зов матери, перо положила в сундучок, сундучок закрыла и убрала под стол, в угол.
- Мама, ты не знаешь, где Тришка сундучок нашла? - спросила она у матери.
- Какой сундучок? Тришка меня не больно-то в свои тайны посвящает. Всё больше мы с ней ругаемся. Плохо ты дочь воспитываешь, Гала, я тебе такого в детстве не позволяла, что ты ей разрешаешь. Вот вырастет из Таньки оторва, будешь знать! Вылитый папочка доченька у тебя! Говорила я до свадьбы: не пара тебе Хусаинов, не пара! Так ведь тебе ж замуж уж и невтерпёж было!
- Мама, давай не будем о прошлом, пожалуйста!
- Почему это не будем? Очень даже будем, дочь моя! Таньке двенадцать только стукнуло, а тебе - тридцать семь в январе. Сколько лет ты в матерях-одиночках числишься? Если мне память не изменяет - по весне исполнится те же двенадцать годков.
- Посчитаем, сколько лет в итоге Хусаинов воспитывал родную дочь - один квартал! Три месяца, три! А сколько времени я тебя уговаривала не выходить за него, негодяя? Недели две. Ты скорострельно выскочила, любовь-морковь образовалась у тебя! Чем же первый муж тебя не устраивал, Лёнька? Ах, у тебя чуйвствс к нему было недостаточно, ты только аборты делала, чтоб ребёнка от Лёньки не родить. Почему? А потому, что дура! Высокой любви неземной ждала моя Галочка! Случайно, видите ли, за Лёньку вышла, одолжение ему сделала, бывшему соседу по парте. Устала от его назойливости, что он столько лет за тобой тенью ходил, любовь демонстрировал. Самой Галочке любить захотелось, а Ленькиного обожания ей было недостаточно. Очень хорошо я помню, как ты заявила мне, что разводишься с ним по причине, что предпочитаешь любить сама, дескать, хочу попробовать, а то постыл муж Леонид, холодна Гала моя к нему. А к Хусаинову, значит, горяча? Он и бросил тебя с Танькой, горячо любящую. Вот теперь вспомнил отчего-то, принтером откупился. Небось, ты звонила ему, дурища?
Галина Сергеевна молча взяла пустой стакан и пошла на кухню. Ругаться с матерью, которая была одновременно и права и неправа и обижена за дочь, не было смысла.
Да и ругались-переругались они не счесть сколько раз. А потом, бывало, плакали, обнявшись. Кому ж не обидно, что бросили!

Мать говорила сущую правду. И это было втройне обидно. И ещё противно, что до сих пор Галина Хусаинова помнит. Любит, получается.
- Мама, у меня рубашка мокрая насквозь! Мне переодеться надо, я вспотела сильно! - теперь уже дочь нуждалась в Галининой помощи.
- Иду, Таня, иду.
- Мама, я сильно бредила во сне?
- Не очень. Только с кем-то спорила очень уж жарко.
- Мама, а собака не сидит на моём письменном столе?
- Нет собаки. А вот медведь, который хранит секрет, в наличии имеется.
- Значит, ты нашла?
- Нашла.
- Это тебе мальчишки сказали?
- Нет, я сама догадалась.
- Ты только никому не говори, хорошо?
- О чём?
- О перьях жар-птицы.
- Верно, очень похоже. Перья жар-птицы. Я всё вспоминала, где их видела, а теперь догадалась - в мультике!
- Мама, я этот ящик в земле нашла. Значит, это мой клад. Они такие красивые. Только я пробовала желание загадать, а оно не исполняется... Много раз пробовала и всё зря!
- Этими перьями, кстати, можно писать на бумаге. Я подумала, что это какие-то подарочные шариковые ручки.
- Правда, можно писать и рисовать? А я и не догадалась. Я уже почти месяц, как их нашла, только писать ими не пробовала.
- А где нашла? Может быть, это чужие вещи и их надо вернуть?
- Я же говорю, в земле. Случайно. Ящик сначала в подвале спрятала, а двое парней из другой школы, они на три класса старше, увидели. Они думали, что в ящике патроны и стали требовать, чтобы я с ними поделилась. Я не стала делиться и ящик домой принесла на всякий случай. Они мне потом угрожали.
- Ты мне их покажи, этих парней, я с ними поговорю серьёзно.
- Я подумаю.
- Скажи пожалуйста, а почему два места пустые?
- Это я девочке одной подарила два пёрышка.
- Понятно. Хочешь, посмотреть, как красиво эти перья пишут?
- Конечно!

Золотая собака Фрося расположилась на письменном столе перед зеркалом. В зеркале, помимо задней Фросиной проекции в виде филеев и хвоста, наблюдалось ещё много народу: сидящие вокруг шандала с горящими свечами люди, особняком женщина у окна и ещё две собаки, которые смотрели на Фросю из зеркала. Одна такса, вторая - крупный терьер с бородой. И - ещё одна Фрося, или Фросин двойник. Потолок комнаты в зазеркалье вогнутый, провисающий.

- Красивая картина. Когда придумала?
- Я не придумала, мама, а видела это ночью во сне.
- Давай градусник, посмотрим, какая у тебя сейчас температура. Ну вот, почти нормальная, замечательно! Сейчас выпьем лекарства и будем завтракать.
- Мама, а папа сегодня не приедет.
- Приедет, он обещал.
- Нет, мама, не приедет. Он занят.
- Почему ты так решила? Он что, звонил тебе на мобильный? Но когда?
- Никто мне не звонил. Я просто знаю. Мама, а бабушка папу не любит из-за дяди Лёни?


- 19 -


В шесть вечера Шумилова Сергея подключили к аппарату ''искусственное лёгкое'' из-за резкого ухудшения состояния.

В восемнадцать пятнадцать нашёлся общегражданский паспорт Григорьева Евгения Александровича. Доставил его курьер экспресс-почты. Обратный адрес на пакете не значился. Жанна позвонила матери.

В восемнадцать двадцать Ларисе, бывшей хозяйке таксы Фиделя, позвонили из Тель-Авива и сообщили, что умер её дядя Аркадий. Лариса в завещании указана как единственная наследница. Восьмидесяти девятилетний дядюшка оставил племяннице состояние в виде контрольного пакета акций горно-обогатительного комбината в Африке, который оценивается примерно в двести миллионов долларов.

В восемнадцать тридцать из рейсового автобуса номер двести шестьдесят один на конечной остановке Юкки выскочил огромный чёрной масти бородатый терьер и, сломя голову, помчался на улицу Садовую, где в жёлтом кирпичном доме у пруда проснулась Алиса.

Алиса с детства любила ''дедушкину'' комнату. Во-первых, это самое солнечное помещение во всём доме, во-вторых, с балкона можно выбраться на крышу двух веранд и загорать хоть весь день без перерыва, в-третьих, из окон этой комнаты открывался совершенно очаровательный вид на небольшое озерцо, луг и лесок за лугом. А лунной ночью за окнами комнаты всегда висит луна. Когда-то, в ранней юности, Алиса грешила стихами. Так для вдохновения лучшей картины придумать было невозможно.

В центре помещения за круглым столом сидели шестеро. Трое белых и трое чёрных.
Посредине стола в дедовом семирожковом шандале горели свечи. Уже совсем стемнело и за стеклом балконной двери висела черная пустота. Когда Алиса открыла дверь в комнату, все шестеро встали.

- Здравствуйте, Алиса Игоревна! Пустите путников на постой на одну ночь? Мы заплатим счастьем! - произнёс один из белых.
- Исключительно нелепые обстоятельства вынудили нас без приглашения оказаться здесь, к утру мы исправим неполадки и покинем эти места, - низким голосом добавил самый высоких из чёрных.
- Вам, хозяйка, не стоит нас бояться. Мы не причиним зла или неудобств. У нас всё своё, Вы не переживайте, - предупредил коренастый чёрный.
- Алиса Игоревна, не молчите. Скажите что-нибудь! Или наше вторжение Вы считаете верхом неучтивости и оттого наказываете нас молчанием? - несколько грассируя, насмешливо сказал самый молодой белый.
Алиса ледяными руками сжала виски и, сквозь сжатые зубы, стараясь не дрожать, спросила:
- Вы меня не убьёте?
- Нет. Мы Вас не убьём! - было сказано с такой силой, что Алиса поверила и мгновенно успокоилась.
- Мои собаки перестали лаять, - невпопад, но уже осмысленно, произнесла она.
- Они тоже успокоились, они знают, что хозяйка вне опасности.
- Кто вы? - наконец спросила Алиса.
- Мы - не люди.
С улицы раздался лай крупной собаки.
- Ну вот и все волхвы в сборе. - удовлетворённо сказал белый, сидевший спиной к балконной двери, - впускайте!
- Извините, Алиса Игоревна, позвольте, - и самый молодой белый, потеснив стоящую у двери Алису, открыл дверь. В комнату вошли три собаки: Фрося, Руфа-Феликс и огромный, антрацитовой черноты, терьер. Собаки вошли, чинно взобрались на диван и уселись рядком.

Следует заметить, что за два часа до этой абсурдистской и невероятной сцены, происходящей на Алисиной даче, Пробирному Максиму Максимовичу, который проводил последний инструктаж своим ''архангелам'' перед захватом ''Скатерти самобранки'', позвонила супруга, Эсфирь Рувимовна, гостившая в это время у подруги Раисы Максимовны Гулливер под Петербургом, в Комарово:
- Макс, у меня беда: наш Самурай убежал. Мы с Раисой Максимовной прогуливались с собаками недалеко от станции. Электричка в сторону города как раз подошла. Самурай неожиданно рванулся, карабин на поводке невесть как раскрылся, и Самурай кинулся в вагон. Двери закрылись и электричка ушла. Я в шоке и что делать теперь - не знаю.
- Позвони Олегу Андреевичу, он поможет.
- Чем?
- Он с телевиденьем и прессой связан, даст объявления. У тебя фото Самурая нет с собой?
- Раиса Максимовна снимала нас неоднократно.
- У Раи цифровая камера?
- Да. А что?
- Пусть Жора Олегу отправит несколько фото по мейлу.
- Поняла. Ты как?
- Нормально. Извини, очень занят. Дело серьёзное начинаем буквально через час.
- Удачи тебе, Макс!
- К чёрту! Найдётся этот японский обормотина, не переживай! Самурай жутко умный зверюга! Нагуляется и вернётся. Или Олег найти поможет. Да ничего с ним не случится! Кто к такой образине добровольно подойти захочет! А сожрать он сам кого хочешь горазд! Целую!

На железнодорожной станции Парголово из электрички выбежал чёрный терьер, поднялся в гору, пересёк на красный свет светофора шоссе и успел протиснуться в закрывающуюся заднюю дверь автобуса маршрута двести шестьдесят один.
- Собачка домой едет, - с умилением сказал пьяный пассажир автобуса.
- Умная собачка, - с опаской покосилась на безбилетника, но на всякий случай похвалила страшного пса кондукторша.

- Присаживайтесь ради бога, Алиса Игоревна, вот сюда, в дедушкино кресло, пора уж начинать, - торжественно пригласил Алису старший чёрный.
Алиса села в заботливо подвинутое ей старинное кресло с резной спинкой и подлокотниками, за ней расселись и все присутствующие. Собаки как по команде, повернули головы в сторону балконной двери. Чернота за дверью сменилась серебристым туманом, сквозь который в комнату хлынул свет ослепительной звезды.


- 20 -


Когда возвращаешься зимней ночью издалека, усталый, с притупленным вниманием и свинцовыми веками, необходимо быть чрезвычайно внимательным на оживлённых городских перекрёстках, где рано или поздно найдётся ухарь, пытающийся проскочить перекрёсток на загоревшийся красный сигнал светофора, а ты уже тронулся на свой законный зелёный свет и тут, неожиданно, как солнечный удар, на тебя обрушивается беда.

Купцов Олег Андреевич, сорока четырёх лет от роду, потомственный журналист, вхожий во все социальные сообщества города Питера, был погружен в бессознательном состоянии в автомобиль скорой помощи после того, как битый час спасатели вырезали его безжизненное тело из буквально расплющенной тяжким ударом джипа редакционной ''тойоты-камри''. А на его выключенный мобильник, приобщённый к вещдокам, уже пришло сообщение о том, что похожую на фото собаку породы терьер чёрной масти видели около шести часов вечера на платформе Парголово, когда она выскочила из дверей подошедшей электрички и побежала в сторону Выборгского шоссе.
Купцова привезли в городскую больницу номер два, что на улице Костюшко и поместили в реанимацию. ''Компрессионный ушиб позвоночника, множественные переломы костей нижних конечностей. Состояние тяжёлое.'' Такую запись сделала в журнале поступлений больных медицинская сестра приёмного отделения Галина Сергеевна, полчаса как заступившая на дежурство.
Она опоздала на работу по уважительной причине. Тяжело заболела дочь, однако старшая сестра, которой из дому звонила Галина Сергеевна, очень просила выйти на работу: сестёр хронически не хватало, да и завтра наступал праздник - Рождество. До начала этого дня оставалось чуть более трёх часов.
Галина Сергеевна уже дважды звонила домой матери, справлялась о состоянии Тришки. Температура к вечеру вновь стала расти. Пятнадцать минут назад градусник показал тридцать восемь и семь.
Душевный настрой дежурной медицинской сестры был соответствующим.
Галина Сергеевна закрыла журнал, достала из ящика стола пачку сигарет, выбрала одну, как ей показалось, самую подходящую для данного момента и пошла в конец коридора, на площадку запасной лестницы, где обычно курил персонал приёмного отделения.
В открытую фрамугу окна залетали снежинки вновь ожившего к ночи снегопада. Непроницаемое небо лишь угадывалось в вышине из-за отсутствия небесных огней или летящих облаков. Галина смотрела в окно, курила и вспоминала ту самую странную любовь, которая так неожиданно обрушилась на неё, которая заставила бросить Леонида, сломя голову броситься в водоворот отношений с очень непростым по характеру Оскаром Хусаиновым и которая в конце концов надолго определила её, Галины, основные беды и дальнейшие проблемы, однако одарила Тришкой, будто бы в качестве компенсации за эти самые неурядицы.
Мать Галины, будущая Тришкина бабушка, с первого взгляда невзлюбила Оскара. Нельзя сказать, что она была в восторге от брака дочери с Леонидом, но Оскара Маргарита Львовна не приняла раз и навсегда.

Знакомиться с будущей тёщей Оскар Юрьевич Хусаинов явился в живописном виде: будучи художником, то бишь творческим человеком, он под занавес года, ближе к холодам, явился в босоножках жёлтого цвета, одетых на ярко-голубые носки, драных джинсах, каком-то немыслимом чёрном плаще с широченными плечами, бородатый, нестриженый. Однако пахло от Оскара хорошим по тем временам одеколоном ''Спартакус'', волосы были вымыты и завязаны в косичку, а ногти сверкали серебристым лаком.
Именно эти самые наманикюренные ногти и затмили глаза Маргариты Львовны, когда Оскар галантно поцеловал ей руку и протянул одну-единственную красную гвоздику.
Галинина мать приосанилась и прищурилась, что означало сильнейшую степень раздражения бывшей учительницы английского языка средней школы, которая пятый год после выхода на пенсию натаскивала отстающих на дому. Подрабатывала, потому что как раз началась чехарда послеперестроечных изменений в стране, которые материализовались прежде всего в фактическом обнищании большинства слоёв населения.

Второй грубейшей ошибкой Оскара явился тост, поднятый им за свадебным столом, когда Галина, Оскар, двое друзей Оскара, четыре Галининых подруги и Маргарита Львовна отмечали состоявшееся бракосочетание.

- Я не предлагаю выпить этот бокал за мою жену Галину, я не предлагаю выпить за только что обретённую тёщу Маргариту Львовну, которую хотел бы полюбить сыновней любовью. Я хочу выпить за себя, Хусаинова Оскара, талантливого художника и очень неординарного человека, я хочу пожелать себе, чтобы эти две самые близкие с сегодняшнего дня женщины, маму я не считаю, она давно поставила на мне крест, никогда не чинили мне препон, если я буду совершать поступки, которые в глазах этих женщин не будут образцом для подражания или покажутся им аморальными! Просто я есть художник, а художник - человек не от мира сего. И я должен самовыражаться без ограничений. И лишь тогда я смогу создать шедевр, смогу прославиться, смогу продать свою работу дорого. То есть тогда и эти две женщины будут счастливы. Залог их счастья - во мне, художнике Хусаинове. За меня!

Маргариту Львовну перекосило от этой филиппики. Она усилием воли заставила себя выпить шампанское, однако через малый промежуток времени ушла в свою комнату, а потом уж и к подруге. Там и осталась ночевать.
А Оскар с друзьями напились вдрызг. Из четырёх незамужних подруг Галины выбрали каждый по временной, на одну ночь, спутнице, потом в комнате Маргариты Львовны устроили небольшой групповичок. А когда в районе одиннадцати утра та явилась домой, то застала в своей комнате полнейшее безобразие и разврат. Устроила скандал зятю, который сильно страдал головной болью и, фактически, выставила его друзей из дома. С ними вместе ушёл и Оскар. Это событие и ознаменовало начало семейной жизни Галины Сергеевны со вторым мужем и явилось своеобразным запевом в поэме их взаимных отношений. Маргарита Львовна с того дня старалась вообще не разговаривать с зятем.

Когда Галина забеременела, Оскар уже тяготился ею и старался всеми правдами и неправдами улизнуть из дома один. Жили молодожёны в комнате коммунальной квартиры на Зверинской улице Петроградской стороны, в которую по дружбе и бесплатно пустил их друг Оскара Жора, уехавший к тому времени из СССР. Малонаселённая, всего из трёх семей, квартира с микроскопической кухней, высоченными потолками с ещё сохранившейся лепниной, чёрным ходом из этой самой кухни, гигантской ванной, где ещё стояла дореволюционная дровяная колонка, переоборудованная ныне в газовую, где бесчисленными неубиенными стадами гуляли разнокалиберные и разноцветные тараканы,
где в туалете на трёх различных гвоздиках висели обрывки газет ''Правды'', ''Труда'' и ''Известий'', а так же три съёмных деревянных сиденья, в отсутствие мужа наводила тоску на Галину.
Однажды, не выдержав двухдневного одиночества в очередной загул Оскара, она приехала к матери, в родной дом. Однако строгая Маргарита Львовна дала ей от ворот поворот:
- Ты видела, за кого идёшь и знала, на что идёшь! Поэтому, любезная дочь, о плохом муже мне не говори и поезжай-ка к себе домой. Тебе, замужней женщине, там место, где муж. А не у мамы под юбкой!
Однако, когда Оскар фактически бросил жену на последних месяцах беременности и закордонный друг Жора продал свою комнату на Зверинской, Маргарита Львовна сама позвонила дочери и в приказном порядке велела возвращаться к ней, в родной дом.
Сигарета Галины Сергеевны давно сгорела и пепел унесло сквозняком, пора было возвращаться к исполнению должностных обязанностей дежурной медсестры приёмного отделения больницы номер два.


- 21 -


Ночь перед Рождеством наступила. Несмотря на то, что в этом повествовании речь идёт о православной стране России, где Рождество официально празднуется на две недели позднее, суть дела не меняется. Ибо не важно, когда отмечать событие. Важно, когда это событие состоялось. Ночь перед Рождеством наступила. Холодная, сырая, беззвёздная и безлунная.
Оттого ни хозяйственной ведьмы, вылетевшей на сбор звёздного урожая, ни жуликоватого чёрта, посягнувшего на ночное светило, не наблюдалось.
Их многочисленные клоны сидели по квартирам, саунам, да по загородным домам, развлекаясь сообразно собственным понятиям: кто пил виски, кто - водку, некоторые соблазнялись сами, другие - соблазняли.
Жизнь продолжалась.

Тень отца Гамлета задаёт исходный посыл для всей дальнейшей трагедии. Тень сообщает о гнусном злодействе и призывает к мщению.

Любое действие есть реакция на предыдущее, даже если временное или физическое расстояние меж ними весьма велико.

В данном случае исходная точка так же существует. Но для этого необходимо вернуться в лето одна тысяча восемьсот восемьдесят второго года. В столичный город Санкт-Петербург на улицу Садовую.


Там, в доме купца Свиблова, недалеко от Сытного рынка, поселился в десятых числах июня некий молодой художник, закончивший с медалью Академию и вернувшийся по весне из годичной поездки за казённый счёт в Италию, а точнее - в Неаполь и окрестные провинции. В том числе побывавший на Сицилии.
В городе Катания приобрёл этот художник, по фамилии Басов, старинной работы ларец.
В лавке старьёвщика, которой заправляла вдова владельца, видом не старше двадцати пяти лет, где наряду с обломками древних статуй, копиями римских монет с профилем императора Августа и предметами обихода времён Бонапарта, ему сразу глянулась эта вещь. Кованый, простого вида, с двумя накладными замками, однако сработанный можно сказать, филигранно, медный ларец привлёк внимание Басова как чисто утилитарная вещь, которая может и для дела быть полезной и как сувенир хороша.
Вдовушка извлекла из ящика конторки ключик, замки ларца легко открылись и внутри оказался сюрприз: семь перьев, величиной чуть больше гусиных, в форменных углублениях, тиснёных по внутренностям из синего бархата. Перья неизвестного пернатого были необыкновенного золотого цвета.

На вопрос художника вдова пожала плечами и смогла лишь ответить, что этот ларец принесён на продажу очень старой женщиной, которая умерла, не дождавшись денег за своё сокровище. Уже несколько лет этот ларец ни у кого из редких посетителей интереса не вызывал. Русские художники - люди со странными вкусами. В основном приобретают монеты или обломки статуй. И самым ходовым товаром в её лавке являются бюсты Бонапарта, хотя он родом с Корсики.
Поторговавшись для вида, Басов купил ларец. А с вдовушкой он увиделся ещё раз до отъезда с острова. Или, точнее, она увиделась с ним...
А когда Басов уезжал из города, она пришла проститься. Правда, будто бы невзначай.
На острове нравы строгие.

Художник потом неоднократно писал её портреты. Хорошую память оставила о себе вдова старьёвщика-антиквара из города Катания, что на острове Сицилия.
Басов открывал ларец, вынимал и рассматривал перья. Опушка пера мягкая, будто бы из плотного шёлка, очень тёплая при прикосновении. Трубка пера крепкая, на просвет прозрачная, напоминает китайский костяной фарфор. И, самое замечательное - перья оставляли золотой с блеском след на бумаге, стекле, гладкой доске, на которых Басов писал иконы для Князь Владимирского Собора. На иконе Спаса этим чудесным блеском Басов изобразил часть лучей нимба Спасителя. Потом пытался их убрать, но - не вышло.
Испугавшись, он закрасил их обычной золотой краской, однако наутро лучи проявились сами собой. Представитель епархии, принимавший иконы, отметил, что именно Спас особенно удался художнику. Икону одобрил и настоятель собора.

Басов изобразил этот ларец на нескольких своих картинах. Правда, по памяти.
Ларец украли. Было это ближе к осени. Унесли прямо из его квартиры. Странный вор взял только ларец и совсем небольшой, только что оконченный портрет незнакомой женщины, лицо которой увидел во сне художник Басов. Каштановые, вьющиеся волосы женщины на этом портрете он слегка подретушировал золотым пером. Портрет удался, что отмечали друзья и просто посетители.
Да и сам Басов был того же мнения.



- 22 -


Положение человека, оказавшегося вдали от родины без денег и документов, вдобавок, только что вышедшего из больницы, куда его упекли с подозрением на инфаркт, хуже губернаторского. Радость только одна, что нет ни инфаркта, ни гипертонического криза, а есть банальное нервное истощение, проявившееся в потере сознания после бурной ночи с хорошей дамой и, откровенно говоря, полной бутылкой виски.

Григорьев Евгений Александрович, сорока четырёх лет от роду, гражданин России, открыл дверь своего номера в клубном пятизвёздочном отеле, откуда выехал сутки с небольшим назад вместе с инструктором по дайвингу.
Все вещи были на месте. Из потайного чемоданного кармана достал он кредитную карту, синий дипломатический паспорт на своё имя и нетолстую пачку стодолларовых купюр.
Набрал номер и сказал собеседнику на другом континенте:
- Сработало, Михалыч! И даже быстрее, чем я думал. Только вот беда, я чуть было сам в ящик не сыграл на дне морском. Спасибо инструктору по дайвингу, спас. Сердце прихватило, зараза! В таких случаях одна моя знакомая говаривала, что ''либо руки с мылом, либо чай с сахаром!'' Да это я о том, что наступает время выбора, а не совмещения видов деятельности. Значит так, через четыре часа у меня самолёт. Встречаемся завтра, в девять утра во Франкфурте в ранее оговорённом месте. Будь здоров, до встречи!

Спустя пять часов Григорьев Евгений Александрович пил минеральную воду на борту ''Боинга -737'', следовавшего рейсом на германский город Франкфурт.

Почему-то вспомнилась первая поездка за пределы любимой Родины. Лет уж двенадцать миновало, как он совершенно неожиданно был ''выписан'' в Европу неким фондом поддержки русских молодых учёных. Собственно говоря, вызов обеспечила статья в научном американском журнале, где они с Витькой Малиновским высказались на тему реальности знаменитой в те поры идеи о ''термоядерной реакции в домашних условиях''. Была некогда такая затея, вроде поисков ''красной ртути'', ''ядерных бомб в кейсе'' и прочей подобной хрени.
Прилетели в Амстердам. Встречающих нет. Они с Витькой пошли прямо по ''зелёному коридору'' вперёд и вверх, можно сказать. Шли-шли, вышли на улицу. Бесчисленные стада припаркованных автомобилей. Встречающих нет. Постояли, покурили. Час битый курили, надоело. Встречающих нет. Решили идти назад. Двинулись. Навстречу толпа громадная народу, видимо, несколько рейсов одновременно прибыли. Куда деваться - коммунисты, вперёд! Сквозь толпу порулили. И вырулили на запаренного мужика с табличкой под мышкой. Встречающего. Влобовую уткнулись.
Оказывается, этот бывший учитель пения ''с Бердичева'' банально опоздал, кенарь хренов, да вдобавок табличку в такси забыл. Словом: здравствуй, Родина, где от тебя скроисся, мать твою разэтак!
- Ой, таки товарищи, вы уж меня не выдавайте боссу, что вы не туда пошли! - после этих слов Витька было не схамил бывшему молочному брату, - идём на выход, туда сейчас автомобиль будет. Нас отвезут в отель. Потом - на фирму, которая симпозиум делает.
- А что будет входить в культурную программу после конференций и дискуссий, товарищ? - ехидно осведомился Григорьев, - девочки будут?
- Ой, вам нужны девочки? А вам можно?
- Не понял! - встрепенулся Витька.
- Ну у вас же моральный облик и подписка...
- Чего-чего? У меня ничего под этой самой пиской нет! - нагрубил Малиновский.
- Да нет, я имел в виду, что на моей памяти русские только в музеях да операх имеют желание...
- Простите, Леонид Яковлевич, я имею желание как раз не в музее и не в опере, а наоборот! - продолжил Малиновский.
- Слушайте, чего вы пристали! Тут район красных фонарей, я вам всё покажу, там недорого есть.
- А командировочные, которые нам обещаны были за счёт принимающей стороны когда? - поинтересовался уже Григорьев.
- Это в офисе. Это не ко мне!

Симпозиумы-дискуссии были чистой воды ширмой. Банальнейший отбор и вербовка специалистов для работы в западных фирмах. Григорьев с Малиновским проходили по линии физики твёрдых тел. Программисты, ядерщики, биологи, математики, кого здесь только не попадалось. Контракты подписывали быстро. В те девственные времена народ из бывшего СССР спал и видел, как бы и где бы за конвертируемую деньгу продаться. На родине перспективы не только нулевые, а с отрицательным знаком: кандидаты с докторами торгуют пивом у метро. Науки, как таковой, здесь и быть не могло. Зато выдали неплохие командировочные, встречи с людьми со всей Европы и не только. Скромное, но разгуляево. Новые впечатления, другой мир, совершенно иная жизнь.
Улицу ''красных фонарей'' Леонид Яковлевич им показал на третий день. Наибольшее впечатление на ''молодых русских учёных'' произвели не витрины с живыми барышнями на любой вкус, цвет и фантазию, а бюст товарища Сталина на одном из перекрёстков этой весёлой улицы.

Малиновский не устоял перед чарами негритянки в белоснежном белье и просто невероятной грудью.

- Силиконовые сиськи. Объе..лово, как у нас на рынке, - сообщил разочарованный Малиновский через положенные согласно купленному билету четверть часа.
Григорьеву сокрушаться повода не выпало: ''Яна с Мариуполя'' оказалась вполне натуральной. Даже поговорить с нею успели. О ценах на фрукты и погоде в Москве.

Много нового увидели они своими глазами из чужой жизни в ту поездку. Но, самое главное, ни с одним из них контракта устроители этой международной научной конференции не подписали. Возвратились господа-товарищи Григорьев с Малиновским домой, в родимую нищету и разруху, где два пути: сложа лапки, падать на дно с ''чистой совестью'', либо всеми правдами и неправдами всплывать на поверхность существующей жизни. Как известный продукт жизнедеятельности любого организма. О так называемой чистой совести и незапятнанных ничем плохим руках во втором случае следовало забыть.
Вот они и выбрали второй путь. На котором святых не было, нет и быть не может.

И грехов у господина Григорьева за эти двенадцать лет русского бизнеса накопилось ох как немало. И даже несколько таких, кои в христианской религии считаются смертными.

В девять часов утра в условленном заранее месте Григорьев встретился с Виктором Михайловичем Малиновским, ныне гражданином Испании и владельцем нескольких оффшорных компаний на Каймановых, Виргинских и прочих заповедных островах .

С собою Виктор привёз ключ от депозитной банковской ячейки и в десять часов утра по среднеевропейскому времени Евгений Григорьев извлёк из металлического ящика паспорт гражданина Венесуэлы, а его дипломатический паспорт занял место в этой же ячейке. До других времён. Вместе с венесуэльским паспортом Евгений Александрович
забрал с собою несколько пластиковых карт различных банков, большой конверт из плотной бумаги жёлтого цвета, который открыл и вынул из него небольшой холст, прикреплённый к куску картона канцелярскими скрепками.

Мастерский портрет женщины. ''Глаза карие, губы слегка припухлые, нос чуть вздёрнутый, волосы каштановые, вьющиеся''.
Одета женщина по моде начала двадцать первого века. Холсту, однако, менее ста лет дать было нельзя.

Венесуэльский паспорт удостоверял личность человека, идентично схожего с Григорьевым Е.А. однако по фамилии Гольдштейн Исайя.
- Люблю, блин, простые русские фамилии с некоторых пор! Как эта, например! - ехидно пошутил Малиновский.
- Тем более, что гражданин России Григорьев Евгений Александрович скончался от сердечного приступа.
- Непременно следует выпить за усопшего.
- Именно, теперь уже усопшего совсем!



- 23 -


- ...поэтому, Алиса Игоревна, мы нуждаемся в Вашей помощи.
- Разумеется, я помогу. Когда нужно ехать?
- Сейчас. Сию же минуту.
- А если меня не впустят в дом?
- Сначала Вам следует заехать за хозяйкой.
- Хорошо. А...
- Собаки подождут. С ними всё будет хорошо.
- Фрося, едем!

Зазвонил внутренний телефон на столе дежурной сестры приёмного отделения :
- Охрана говорит. К Вам женщина приехала, говорит, что очень важное и неотложное дело. Пропустить или сами подойдёте?
- Я не могу, я на дежурстве. А что она хочет?
- Она говорит, что дело касается Вашей дочери, Татьяны.
- Пропустите ради бога тогда.

Взволнованная Галина Сергеевна встретила Алису у двери.

- Вы кто? Что с моей дочерью? Говорите же скорее, я Вас не знаю!
- Успокойтесь, Галина! Меня зовут Алиса. С Таней всё нормально, точнее, я не знаю, что. Я по другому поводу. Нам срочно нужно выехать к вам домой. За перьями.
- Боже, за какими перьями? Подождите, я позвоню маме, домой, узнаю, как Тришка.
- Возьмите мой телефон, да не волнуйтесь же!

Галина нервно набрала домашний номер:
- Мама, как Триша?
- Спит. Температура больше не поднимается. Ты же звонила пятнадцать минут назад.
- Ну да, мама. Хорошо. Спасибо.
- Вот видите - всё в норме. Но нам надо срочно ехать. Это очень важно! - с нажимом заговорила Алиса, засунув мобильник в карман меховой куртки, - и у меня Фрося в машине, она ждёт.
- Какая Фрося? Я же на дежурстве. Кто сможет меня заменить!
- Собака породы бультерьер. Белая.
- Какая собака? Объясните, что всё это значит!
- Ваша дочь знает о Фросе.
- Постойте: собака-альбинос, глаза красные, нос розовый, разговаривает человеческим голосом. Это собака с тришкиной картины.
-Я не понимаю, о какой картине идёт речь, но, умоляю, надо ехать, время не терпит!- взмолилась Алиса, - ну не стойте, пойдите к начальству, кто тут может Вас заменить или отпустить!
- Никого сейчас нет. Но объяснить Вы мне можете, что за спешка и откуда Вы знаете о перьях? Я сама их нашла только сегодня утром за шкафом под плюшевым медведем. Тришка спрятала.
- Извините, это не моя тайна, это тайна настоящих владельцев перьев. Поторопитесь, Галина!
- А что я дочери скажу? Ведь для неё эти перья могут быть важны, да и парни какие-то из соседней школы уже пытались шантажировать дочь по поводу этих перьев.
- Татьяна девочка уже взрослая и должна понять, что необходимо вернуть вещь настоящему владельцу, тем более, что этот владелец щедр и в долгу не останется.
- Не надо нам никаких денег, мы не нищие!
- Да не обижайтесь Вы, Галина, не о том речь!
- О том, или не о том, я не знаю. Хорошо, сделаем так: давайте телефон.
Алло, мама, ты спать не собираешься ложиться в течение полутора часов?
Тогда слушай внимательно - к тебе приедет женщина, да, сегодня приедет, ночью.
Не перебивай, пожалуйста меня. Эту женщину зовут Алиса, она рядом со мной, я с её телефона с тобой говорю. Одета в меховую куртку с белым воротником, в брюках, куртка с капюшоном, волосы у Алисы каштановые, вьющиеся. Она будет с собакой бультерьером белым. Мама, ну не перебивай, дослушай, ей ты отдашь ящик защитного цвета с ручкой, который я утром из-за шкафа в Тришкиной комнате достала, он в прихожей, в шкафу для обуви, на нижней полке... Не поняла. Какой Леонид? Какие его инструменты? Когда? Минуту назад? А откуда узнал? Он с Тришкой говорил? Нет, никто не приедет. Спокойной ночи.
- Что там произошло, Галина? - почти крикнула Алиса.
- Мой первый муж Леонид забрал Ваш ящик с перьями. Только что. Пришёл и сказал, что он за ними.Что это его инструменты. Он ювелирные изделия чинит. Когда-то художественное училище закончил. Теперь неплохо живёт, мастерскую держит при ломбарде. Дочь Тришка сама ему показала, где спрятан ящик.
Алиса побледнела. В автомобиле завыла Фрося. Всё рушилось.
- Подождите, Галина, - взяла себя в руки Алиса, - дайте мне телефон Леонида.
- Я не знаю его мобильного, а живёт он недалеко от нас, я запишу адрес.
- Спасибо. Я поехала.
- Вы к Леониду? Сейчас?
- Я же сказала Вам, что дело крайне серьёзное!


- 24 -


После наркоза Олег Купцов не разговаривал, а будто бы читал вслух, с экрана монитора, а точнее, его душа редактировала отрывок из начатого, однако потом забытого опуса:




''Пробуждение пахло Африкой...
Удивительно, но в её квартире обитает множество таинственных и упоительных ароматов. Сандал, вызывающий видения Голгофы; пачули, от которых в моих глазах - зима в горах; мускус - самый невероятное приключение моей жизни ассоциируется с ним. Лаванда прописана в её гардеробной, а разноцветный букет из смеси ванили, перечной мяты и кофе - присущ кухне. Из гостиной струится густой одуряющий шлейф белой душистой лилии. В этом ароматическом безумии превалирует мотив разложения и тоски. Тема бренности жизни. Я долго не воспринимал этот запах. Понять его эстетику мне случилось при чтении Рембо "Ответы Нины". "...трепещут, словно плоть живая Кровоточа..."
Она живёт совершенно одна и оттого все присутствующие ароматические вихри - девственны в своей первозданности и не замутнены присутствием мужчины. Иного, кроме меня.
У неё длинное и ласковое, словно набегающее на песок море, имя: Алиса.
Имя можно растягивать как угодно. Ежели словно пружину разворачивать первый слог, тогда получаешь утреннее море. Если делать упор на втором - море становится предгрозовым и осенним. А упражнения с третьим слогом - это будет полуденный зной, запах смолистого деревянного бруса, горячего песка. И все ее имя - древний голос исчезнувшей цивилизации и неодолимый знак страсти.

С Алисой трудно и интересно. Человек она талантливый во многом. В любви - изумительна. Очень контрастна. И не перепадами настроения замечательна: "от слез до смеха - полсекунды" - это для неё как раз нехарактерно, а именно контрастностью состояния души. Или тела. Это ее "фирменная фишка". Но - стоп, красный свет, хода нет!
Дальше - уже чересчур интимное.
Она необыкновенно хороша во сне. Спящая Красавица. Во сне на нее нисходит благодать и умиротворение. Ее темно-каштановые волосы оттеняют матовую белизну кожи и влажную алость губ. Её ресницы слегка подрагивают, будто она чувствует, как я любуюсь её утренней красотою. Она любит спать навзничь, закинув левую руку за голову, отчего левая грудь ещё рельефнее повторяет ритм биения сердца. А трогательно-нежный сосок беззащитен и доверчив, как бутон цветка. А какой аромат исходит от ее тела!.. На деле я не совсем уверен: что происходит между нами. Любовь или игра в любовь.
Мы обмениваемся эмоциями-провокациями: она объявляет, что мы разные и мне, как мужчине, решать о дальнейшем ''сотрудничестве'' (хороший синоним любовным упражнениям, ибо сотрудничество предполагает результат труда, а у нас, слава богу, проблем с ''результатами'' пока не возникало - ''пердохраняемся, все ж''). Под этим заявлением подразумевается простое: я в тебе не очень-то нуждаюсь и если ты уйдешь - не смертельно. Вместе с тем вопрос с двойным дном: если заявление ошибочно и я принимаю решение о расставании, то и ответственность в случае ''проверки на прочность'' лежит на мне. Этакий мазохиский приёмчик:''проверю-ка я его любовь ко мне''. Грубо, но по анекдоту: ''Не догоню, так согреюсь!'' Я играю в несколько другую игру.
Мне нравится её злить. Она обижается на совершенно детские подначки: если спрятать или переложить в незнакомое ей место сущую мелочь, пудреницу или зеркало - начинаются серьезные обиды: ты, мол, плохой человек и хочешь меня извести. Или совершенно убойная штучка: убрать закладку из читаемого ею женского романа. О, что это будет за буря!
Такие и подобные игры, направленные на смену декораций и обострение временами притупляющегося чувства новизны заканчиваются в постели.
Или серьезной ссорой.
У неё есть милая слабость: разнообразные аксессуары. Платки, парео, сумочки, шали, банты и прочая симпатичная дребедень. Она готова часами кочевать по магазинам, подбирая недостающую, как ей кажется, часть костюма, и эти походы, в которых я поначалу принимал участие, всегда заканчивались обидами с её стороны.
Я, как и любой другой мужчина, не в состоянии долгое время топтаться в торговых залах, ожидать её, когда она по полчаса вертится перед зеркалом, примеряя два десятка шляпок, а покупая первую, ту, с которой она начала мучительных процесс выбора. Для меня это адовы муки и пустая трата времени. И полнейшее и искреннее непонимание, как это я могу зевать или ходить скукоженным среди такой прелести, как шарфы или перчатки.
В своё оправдание могу сказать, что с удовольствием посещаю парфюмерные магазины. Запахи меня увлекают и завораживают. Моё существо неравнодушно к запахам. Хорошие духи - моя слабость. Я не обижен хорошим обонянием и различаю самые тонкие ароматы и оттенки духов, помад, кремов и других милых её сердцу пустячков. Вот в этом мы совершенно солидарны.
Ещё она очень любит собак. Сейчас у неё живёт такса...''



Прооперировали Купцова достаточно успешно для уровня этой клиники.
Отвезли в реанимацию. Ни родным, ни близким никто звонить, естественно, не стал.
Да и практики такой в больницах даже более высокого уровня не существует. Документы больного - в канцелярии. Канцелярия по причине позднего времени - на замке. Родные далеко. Купцов ещё дальше - за гранью сознания собственного разума.

А вот бывший муж Алисы, Сергей Шумилов, стабильно находился на грани жизни и небытия.

М.М. Пробирный смотрел лёгкое порно. Ждал гостя. Гость важный и желанный. После проведения удачной операции по захвату ''Скатерти'' следовало определить алгоритм дальнейшей стратегии бизнеса.
Когда-то Пробирный служил в контрразведке. Шпионов ловил. Не поймал ни одного, зато агентуры у него осталось с прежних времён много. И в разных слоях общества.
В период становления ''новой России'' эта агентура оказалась его, Пробирного, золотым запасом и волшебной палочкой. Многолетние труды по ''ведению агентов'' принесли такие плоды, о которых он и мечтать не мог в прошлой чекистской жизни.
Разумеется, все они, даже совершившие головокружительные карьеры в эру всеобщего энтузиазма, любви к либеральным ценностям и ''свержения ненавистной коммунистической тирании'', а по-простому, в клоаке всеобщего бардака, своего опекуна-куратора, своего ангела-беса забыть не только не могли, но не имели возможности и права, ибо Максим Максимович архив своевременно укрыл в таком месте, куда даже самые круто взлетевшие его подопечные забраться не могли, чтобы освободиться от груза прошлого, то есть компроментирующих документов типа согласия сотрудничать с органами, расписок в получении премий и денежного содержания, оперативных донесений, доносов то бишь.
Любить им приходилось его и слушаться. Что и делали они, порой с зубовным скрежетом и с лютой злобной руганью. Однако ''нравится, не нравится, терпи, моя красавица!''
Вот и оказался Пробирный одним из самых могущественных людей новой, свободной, демократической России, одним из серых кардиналов отечества, человеком, входившим в круг божественный, неприкасаемый, главный.
В состав Верхних Людей вошёл Пробирный М.М.
Для которых многие олигархи, политики, решальщики - лишь марионетки.
Некоторые агенты нынче выросли до руководителей крупнейших политических партий, двое перешли на дипломатическую работу, получив волшебным образом соответствующее образование, трудовой стаж и прочее необходимое для такой карьеры.
А самой удачной вербовкой, звёздным часом профессионала Пробирного явился некий случай двадцати четырёхлетней давности, когда некий студент некоего вуза попался дружинникам у гостиницы ''Москва'', где совершил незаконную валютную сделку с неким иностранным подданным. И звали этого студента Витя. Фамилия - Малиновский.
Начинал свою агентурную работу Витя по-простому: на дружбанов своих да на однокурсников постукивал. Парень он с рождения был неглупый, синусы с квадратными корнями уже в третьем классе познал. Много раньше, чем некоторые вредные привычки.
В период бардачных перемен Витя внешнего решпекту не выказывал и в первачи особо не лез, хотя и ораторским даром обладал и хватка у него имелась. Но попался ему на жизненном пути в самой первой Витиной зарубежной поездке человек, определивший невиданные перспективы, хотя на путях таинственных, широкой публике незримых да и неведомых просто.




Титан Абрамович.

(Древнегреческий миф)


- Я тебе, Витёк, уже шестой раз говорю: нету больше Женьки, понял!
- Понял. А как Вас теперь называть, товарищ?
- Исайя. Повтори по слогам!
- И.. ик..сайка. Во, Сайка, точно! Сайка Гольдштейн, венесуэльский миллионер.
Правильно?
- Правильно.
- Ты меня уважаешь, венесуэльский миллионер?
- Уважаю, испанский миллионер!
- Тогда за нас, за миллионеров!
- Миллионеры всех стран, объединяйтесь... на почве баб!
- Точно! А где девушки? Почему нет девушек?
- Вить, а может не надо этих... девушек? Вдруг мы с тобой того... не встанем?
- Не боись, Сайка! Увидишь, какие дэушки придут, таки сразу у нас будет как по будильнику!
- Ага, как минутная стрелка на полшестого.
- Типун тебе на язык, Саид!

Исайя Гольдштейн, венесуэлец по паспорту и Виктор Малиновский, по паспорту же испанец, праздновали рождение нового жителя Земли как положено, по-русски.

Витька имел слабость к загородным домам. У него их было штук шесть. Сегодняшнее торжество пили в люксембургском загородном доме. Двухэтажная развалюха постройки первой половины девятнадцатого века изнутри выглядела вполне пристойно. Поместье, не поместье, а территория в шесть гектаров земли, дом в восемь комнат, два пса-ретривера: тёмно-рыжий и чёрный с подпалинами, да приходящая прислуга. Территория пустовала, на всех гектарах росли лютики и кусты лозы. Земля называлась Собачья Пустошь, как и само поселение. Псы с утра до вечера бегали на свободе, ловили птиц да мышей, домой являлись на пропитание, сон и пообщаться с хозяином. В данный момент собаки шатались где-то вдалеке от дома.

Девушки-китаянки ни слова не понимали по-русски. С таким расчётом и выбирались, чтобы потехи час не омрачали и дела сглазить не могли.

В своём, девичьем, искусстве они оказались дивно как хороши! Причем, хороши настолько, что скупец Исайя каждой выдал чаевых аж по двести долларов. Достал из ещё григорьевской наличной заначки. Малиновский, как европейский абориген, наличных денег не имел, ибо отвык.
Китайских умелиц отпустили и сели праздновать дальше.

- Сайка, а ты знаешь, кто такой Прометей? - с хрустом кусая яблоко, спросил испанец Малиновский.
- Ты ещё спроси меня, сколько грудей было у богини Геры.
- Кстати, сколько?
- Две, конечно. Но в чём прикол с Прометеем?
- Так ведь был ещё один титан, который попал на альтруизме.
- Ну и что?
- Если тебе фригидно после китайских товарищей, я не буду рассказывать, - пьяно обиделся Витька.
- Я весь внимание, дружище!
- Тогда прошу не перебивать. Потому что это не только пьяный базар, а переход к делу. Понял?
- Ну если к делу, то давай, молчу, как партизанка Зоя.
- Короче, два титана решили осчастливить род людской. Уж не знаю почему им люди очень уж по душе были. Я так думаю, что из-за баб. Титаны все, мне кажется, только мужского пола. Вот ты представь себе женщину-титана! Ужас в ночи! Неуправляемое существо! Всегда всё из-за баб. Словом, Прометей украл у богов огонь и сдал людям, а второй титан, имя которого неизвестно, но подвиг его бессмертен, преподнёс людям подарочек покруче!
У Зевса в заповеднике пасся чудесный павлин. Перья из его невиданного по красоте хвоста были чудодейственные. Эти перья давали возможность сочинять будущее таким, каким хочется. Только надо уметь этим волшебным продуктом пользоваться. Проблема была в следующем: инструкции по эксплуатации перьев этот титан сочинить для людей не мог, потому что люди в те времена были дикие, необразованные и вообще, читать не умели. Возможно даже, что и разговаривали с трудом.
- Типа как мы с тобой будем назавтра.
- Саид, ты обещал молчать...
- Давай выпьем за бойцов невидимого фронта, которые молчат в подполье.
- Не понял. Но - давай! Слышь, Сайка, титана-то Абрамовичем звали, я вспомнил!
- Как? Как нашего ''футболиста'' британского, ха-ха-ха...
- Так вот, слушай дальше сюда: титан Абрамович ощипал чудо-павлина и людям перьев целую охапку принёс. И всю ночь напролёт объяснял титан Абрамович тамошнему народному людскому хуралу, как перьями правильно пользоваться. Проводил ликбез типа курса молодого бойца. Люди смотрели, слушали, перья на зуб пробовали, в разные места их себе вставляли. Женщины, так те сразу из перьев украшений понаделали. Золото на шкуре чёрного козла - представляешь, как эффектно смотрится! Очень людям пёрышки друга-Абрамовича понравились. Подрались даже из-за них, кому сколько достанется. Победил местный царёк: забрал все. И между своими жёнами да наложницами разделил по принципу ''кого люблю крепче, тому дам больше!'' А отважный Абрамович и говорит Зевсу-Папе:
- Я презираю тебя, тиран, я людям отдал перья, чтобы они своё светлое будущее сами строили, независимо от твоих божественных прихотей да похотей!
- Ну и дурак! - ответил титану Папа, - людям эти перья, как микроскоп мартышке, только орехи колоть, да и то если додумается через два тысячелетия!
- Нет, - продолжает резонёрствовать свободолюбец, - люди гораздо умнее, чем принято думать. Они уже и палку-копалку изобрели и друг друга едят только по вторникам.

Титана Абрамовича сожгли в жерле вулкана и забыли навсегда.

Часть перьев отобрали в результате карательной экспедиции в людские стойбища.
Однако кое-что затерялось или было просто припрятано в разных женских тайниках. Ну как же отдать такую красоту! Женщина, она и в первобытном виде - женщина!

А дальше, друг мой Сайка, в истории человечества прослеживаются разные несуразности. ''То взлёт, то посадка, то снег, то дожди..'' Ну не должно быть этих каверз согласно закону божественному и товарища Дарвина! Не по понятиям! А ОНИ - есть!
Положено людям не спеша эволюционировать, а они - скачком бах!
Или наоборот, вдруг богатейшая страна, с образованным и добродушным народом ни с того ни с сего с ума сходит. Отчего? Есть мнение, что перья тут свою сущность проявляют. Точнее, не сами перья, разумеется, а кто-то из людей творит перьями не то, что следует. Типа мартышки, нашедшей микроскоп и додумавшейся, что он - тяжёлый и такой удобный для добывания ореховых ядер.
Ну и потом, есть довольно много свидетельств, как устных, так и документальных, что злодей, или правдолюбец некий, личность, прямо скажем, зауряднейшая, вдруг становился властителями дум, государств или ещё хуже - создавал целые философские учения, в результате чего история человеческая раз - и в канаву лет на триста!
А уж примеров странных чудес с отдельно взятыми личностями - и не счесть.
Есть три совершенно неопровержимых доказательства применения перьев. Целых три!
Перья, кстати, вечные. Практически. В воде не тонут и в огне не горят. Только одним способом их можно уничтожить. Только одним.
- Слышь, Витюш, а к чему это ты мне всё это рассказываешь, а?
- А к тому, что власть эти перья дают такую, что никакие деньги не в состоянии.
- А зачем нам с тобой такая власть? Я ж из России свалил, чтобы меня не достали.
- И я тоже. Но и не токмо поэтому. Давай, Женя, присоединяйся к нам. То есть к тем, кто ищет. Пойдём с нами, а?
- Интересная сага про Абрамовича. Слушал с интересом. Однако цимес-то мне какой от этого вступления в эту вашу пионерию?
- А цимес, Женя, у тебя простой: портрет каштановой дамы написан был одним из таких пёрышек. Тот портрет, который в твоём сейфе в банке хранится. Вот неприятная для тебя цепочка, да и материал есть этот самый портрет.

Через полчаса и венесуэльский и испанский граждане были пьяны до изумления.

Привычные к превратностям свободного бытия ретриверы самостоятельно, через подвальное окно проникли в дом, чёрный пёс носом отворил дверь холодильника, который и был опустошён дотла в качестве контрибуции за отсутствие их законного, собачьего, ужина.


КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ














ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ЗВАНЫЕ ГОСТИ


''Захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит...''
Н.В. Гоголь ''Заколдованное место''



- 1 -

- Здравствуйте! А Леонида нет дома. А кто ему Вы будете в такое время? - настороженный старушечий голос из-за едва приоткрытой двери выражал недовольство с одновременным любопытством.
- Простите, а где его можно найти? - игнорируя вопрос, сказала Алиса.
- А кто его спрашивает, я говорю!
- Он меня не знает.
- Извините, но с незнакомыми я не разговариваю! - и дверь закрылась совершенно.
- Моя фамилия Шумилова. Алиса Игоревна Шумилова! - почти закричала Алиса. - дело очень серьёзное и у Леонида могут быть проблемы!
- Из налоговой инспекции в такую темень никто не приходит, - ответил голос из-за двери. Приходите утром! И в понедельник! - Алиса услышала скрежет замка и всё стихло.

Алиса села за руль, закурила и сказала Фросе:
- Что делать будем, мадемуазель? - бультерьерша вздохнула, отвернулась и уставилась в окно.
- Вот и я не знаю. Давай, поступим по-женски: едем назад.

Дорога домой всегда короче дороги вперёд. Когда возвращаешься, километры проносятся мимо со скоростью куда большей, чем показывает спидометр твоей машины.
Особенно приятно возвращаться туда, где ждёт тебя тёплая постель, хороший ужин и родной и любимый человек. Удаляться от него тяжко. Возвращаться к нему сладко.

- Пожалуй, пришла пора представиться и объясниться, - несколько сурово сказал белый с усами, - мы не люди. Мы Соискатели. Или, если не очень понятно, материализовавшиеся на время души из чистилища. Однако, смею заметить, не души конкретных людей или иных существ, а нечто неопределённое, неоформившееся пока. К примеру, вот, Алиса Игоревна, рядом, справа от Вас, сидит чёрный. Он есть реинкарнация Вашего деда, Николая Диамидовича. Он, собственно говоря, нас сюда и позвал. Благо волею судьбы, мы недалеко оказались от этой дачи. Можете посмотреть. Смелее, за окошком вовсе не мрак декабря.
Алиса привстала и впрямь увидела за посветлевшим и не режущим глаза светом звезды левым окошком огромный воздушный шар, однако сморщенный и вялый. Ей стало смешно и она хихикнула.

- Что, напоминает банальную проблему с автомобильным колесом? Или ещё что?
Так ведь разница невелика в средствах перемещения что у людей, что на небесах. Однако, продолжим.
- Мы выполняем разнообразные поручения для того, чтобы из нас, Соискателей, впоследствии выбраны были претенденты на более высокие должности в небесной, так сказать, администрации, вплоть, прошу прощения, аж до архангелов! Так то, Алиса Игоревна, это Вам не шутки шутейные! Диамидыч, ты чего сидишь сиднем?! Доставай да наливай! Мы сегодня почти мужчины. А ты раньше хозяином тут был.У тебя вон, в бывшем твоём баре, найдёшь всего, чего любая душа пожелает согласно собственным вкусам. Какие проблемы! То-то же!
- Нет, а Алисе Игоревне не наливать, к ней у нас будет просьба с выводами. Ей инспектору дышать в лицо выхлопом негоже. Итак, для разгона и в порядке знакомства - будем здравы! Хорошо пошла, родимая! Значит, Алиса Игоревна, я, к примеру, душа генерал-губернатора стольного града Москвы. Последнего, кого Николай Александрович Второй, император всея Руси, изволил назначить. Потом уж пошла писать губерния, не расхлебать! Зовите меня для простоты дела - Генерал, по-простому так. Слева от меня - образ собирательный, сложный, вдаваться в подробности для душевного здоровья человеческого не будем, однако: не вреден, не привлекался, не состоял, не имеет, короче - Некто. Далее - прошу прощения, но это душа одной из Ваших, Алиса Игоревна, предыдущих реинкарнаций. Женщина в облике мужчины. Оттого белый он, дабы можно раскрашивать, извините за фривольность. А Вы думаете, что там, наверху, святые, блин? Эх, что-то я не туда! Будет мне втык за резвость языка! Конечно, там святые, такие святые, что уж дальше некуда, потому что дальше - вечность! Диамидыч, хозяин, наливай! За прекрасных дам, господа! Едем дальше - за Нектой сидит Палыч, он же бывший первый секретарь партии коммунистической, между нами говоря, хе-хе, одной из среднеазиатских республик. Его самолично расстрелял в тридцать восьмом товарищ Ежов. Раритетная душа, уж отчего её сразу в адский котёл не загрузили - не знаю. Связи, поди! А Вы что думаете, у нас тоже связи большое значение имеют! Куда ж без них-то...
Генерал пьянел прямо на глазах. Алиса терпеть не могла пьяных и ей стало противно...
- А вот этого не надо! Это Вы на будущего мужа злобитесь, когда он накиряется! - сделал ей замечание Генерал...
И даже вроде бы как и обиделся несколько. Для материализованной души, да ещё генерал-губернаторской, такая мелочная обидчивость явно не к лицу. Однако Алиса благоразумно промолчала. Она ожидала другого объяснения от визитёров. Более булгаковского, что ли? Романтичного или даже, простите, божественного. Что эти визитёры явлились с проблемами, как спасти мир от дьявола, а она, Алиса, недостающее звено в схеме спасения. А тут подвыпившие не то гусары, не то актёришки, не то невесть кто такой.

- Алиса Игоревна, душа моя! Мы ведь, как и обещали, за услуги заплатим счастьем! Вы не сомневайтесь ни на йоту, что мы какие-то там прощелыги-гусары, артисты провинциальных театров! Правда, мы почти агнцы божии. Ну не теперь, так потом, ну не все, так частично все там будем! Хотите удостоверение покажу?
- Генерал... товарищ или господин, уж затрудняюсь с обращением, - начала экивоки Алиса, решив плюнуть на чрезмерную неожиданность происходящего и вести себя как будто находилась она в нормальной мужской подвыпившей компании одна. И все вершки с корешками заведомо ей достанутся. Тут как бы между Сциллой и Харибдой проскочить надо. И вольностей не допустить и мымрой синечулочной не оказаться. Непростое дело!
- Господин градоначальник! - без пиетета, но уже с некоторой подковыркою начала Алиса, - может быть мы сразу к делу перейдём? У вас тёплая и знакомая компания, повеселитесь, пока я ваше поручение выполню. Всё ж ночь на дворе начинается.
- Да и непростая ночь. А ночь перед Рождеством! Заметьте! - поднял палец ввиду важности момента Генерал, - в такую ночь чудеса разнообразные творятся, да и нам поручено, помимо всего прочего, хозяйку дачи осчастливить.
- А вот отсюда, поподробнее, пожалуйста! - лирично и кокетливо протянула Алиса, - прямо здесь и прямо сегодня ночью? Звучит, откровенного говоря, двусмысленно, Господин Генерал-Губернатор! Проясните момент!
- Хорошо! - генерал важно провёл себя правой рукой по усам, приосанился, - Голощёкин, объясните барышне её задачу на сегодняшнюю ночь.
- Алиса Игоревна, задача почти проста, можно сказать, не сложная... - начал белый, давеча впускавший в комнату собак.
- Кстати, Алиса Игоревна, - перебил его Генерал, - прошу обратить внимание, перед Вами на семьдесят процентов материализованная душа товарища Голощёкина, который в Екатеринбурге в одна тысяча девятьсот восемнадцатом году вместе с прочими подельниками расстрелял семью последнего русского царя.
Прошу любить и жаловать. А сейчас он искупил трудом, так сказать и верной службой свои ошибки, разбавили его вредность душой одного схимника-отшельника. Отшельник тоже был ещё тот орёл, точнее, орлица! Но здесь честь дамы фигурирует, я лучше умолчу! Продолжайте, товарищ Голощёкин!
- Вам, Алиса Игоревна, следует тот час же поехать в Ораниенбаум, то есть город Ломоносов. На улицу Красноармейскую. Адрес я запишу. Там, в квартире Вы найдёте больную ангиной девочку по имени Таня, Тришка по-домашнему. Бабушка Татьяны, Маргарита Львовна, уже спать собирается. Так вот, вначале Вы заедете в больницу на улице Костюшко, заберёте с собой Галину Сергеевну, мать этой девочки. Мать работает медицинской сестрой и сегодня заступила на ночное дежурство в приёмном отделении. Скажете матери, что дело не терпит отлагательств и для благополучия Тришки лучше, чтобы перья были отданы сразу.
- Какие, простите, перья? - конкретизировала Алиса задачу.
- Девочкой были найдены артефакты, золотые перья такие, из глубокой древности. Вещь так себе, не очень дорогостоящая, однако там, наверху, очень нужная. Но это уже не Ваш вопрос. Отдадите их нам - и всё. Задача выполнена. Вы нам перья, мы Вам - счастье. Нормальный я считаю, обмен. Каким образом счастье сможете заполучить конкретно Вы, сразу по приезду и узнаете. Да, запомните, это очень важно: нужно сделать так, чтобы эти перья Вам были отданы исключительно добровольно. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы применялась сила. Обман, хитрость, ложь в конце концов - это допускается, это мнимые погрешности в этой игре. А сила исключена. Перья должны быть отданы Вам добровольно.
- А если кто-либо не захочет этого? Девочка, например? Тогда как?
- А вот это уж Ваши проблемы, Алиса Игоревна! Для пущего убеждения мы рекомендуем взять с собой собаку, Фросю. Девочка Таня видела её во сне. И они подружились. - и Голощёкин добавил с гордостью и, можно сказать, не без тщеславия, - мы очень предусмотрительные, заметьте! Собака должна сыграть дополнительным доказательством Ваших, точнее, наших, добрых намерений.
- Ну хорошо, а если добровольность возврата этого артефакта потребует более материальных наград, тогда как?
- О, это было б просто превосходно! Об этом мы мечтаем. Для такого поворота событий будет вам специальная дебетовая карточка. Тришка, между прочим, спит и видит стать обладательницей косметического набора. Представляете, как дёшево может обойтись нам артефакт! Вы ей - коробку с косметическими безделушками, а она нам - перья!
Алису аж передёрнуло от брезгливости и жалости к Тришке. Даже если эти непонятные перья ничего не стоят, всё равно негоже так радоваться стоимости сделки. Мелкое базарное барышничество, а не поведение кандидатов в ангелы.
Алиса посмотрела на поданную ей карту. Обычная, серии Виза, самая непрестижная из всей линейки. В любом банкомате принимают.
- А пин-код? И, вообще, товарищ Голощёкин, хотелось бы узнать, какая сумма на карте? - вдруг не хватит!
- Код очень простой, шестьдесят шесть девяносто девять. А сумма вполне достаточная. Уверяю Вас!
- Но ведь спрашивать будут. Мало ли что! Вдруг покажется недостаточной, что там есть.
- Вот пусть скажут, на сколько эти дамочки рассчитывают, столько там и окажется.
- А если они миллиард захотят?
- Миллиард и получат. Но не сразу и - потом. В других, так сказать, временах. Надо же и меру знать, как говаривали древние.
- Хм. Хорошо. А если я вдруг заартачусь? - вдруг пришёл странный вопрос Алисе в голову.
- Не заартачитесь. Во-первых, от своего счастья ещё никто не отказывался, а во-вторых, Алиса Игоревна, всёж один из нас - это Вы в прошлом! Это очень серьёзный аргумент.
- Не поняла.
- А это мы Вам потом расскажем. Торопитесь, торопитесь.
- Диамидыч, давай, разливай ещё! - скомандовал Генерал.

Алиса ехала быстро. Очень хотелось закончить дело поскорее.



- 2 -


Леонид Гусаров, первый муж Галины, о перьях не знал ничего до тех пор, пока ему не показала их бывшая тёща. Отставная тёща Маргарита Львовна после неудачного второго брака дочери чуть ли не воспылала к нему материнскими чувствами. Такое бывает из-за великой нелюбви к новому зятю.

Леонида притащила с собой Маргарита Львовна из продовольственного магазина, где случайно встретила.
- Лёнечка, пойдём, ты мне нужен! Тришка где-то нашла одну штуковину, так я тебе хочу их показать. Вдруг они - золотые! - последнюю фразу Маргарита Львовна произнесла полушёпотом на ухо Леониду.
- Маргарита Львовна, да мало ли что дети могут во дворе подобрать. С чего Вы так решили-то?
- Пойдём-пойдём! Сейчас сам ты всё увидишь.

Леонид повертел перо, подул на него, провёл опереньем по тыльной стороне руки, поднёс к настольной лампе. Покачал головой.
- Нет, Маргарита Львовна! Это не золото. Это какой-то искусственный, мне неизвестный материал. Или, наоборот, перья настоящие, птичьи. От большого птеродактиля, - пошутил он.
- А ты посмотри, как они пишут. Золотом, которое блестит. А ведь пустые!
- Да нет, это не ювелирные изделия. Это либо к учёным, либо к знахарям. А ещё любители НЛО могут заинтересоваться.

На кухню вошла закутанная в халат и платок Тришка.
- Они волшебные, дядя Лёня! Я во сне видела.
- Привет! Болеешь? Как вас с подружкой угораздило, - начал Леонид.
- Помолчи, Лёня, девчонка и так наказала сама себя собственной глупостью, - строго оборвала бывшего зятя Маргарита Львовна, - до сих пор бредит. Какие сны, какие волшебные палочки, золото моё! Ты уже взрослая девица, пора про сказки забыть.
Да ещё говорящие собаки с красными глазами. Марш в постель! Будем температуру измерять.
- Дядя Лёня, а вы возьмите их себе, пока я болею. Потом, когда поправлюсь - и заберу.
- Тань, а мне-то они зачем? - слегка испугался Леонид.
- Возьмите, пусть у вас полежат. Возьмите - и всё!
- Послушай, Лёня, в самом деле возьми их, поизучай, да подумай. Может с кем-то посоветуешься из своих, кто поопытнее ювелиры. Может всё-таки это настолько тонкая работа, что ей цены нет!
- Маргарита Львовна! - Леонид уже не рад был, что связался с бывшей тёщей, - у меня работы невпроворот сейчас. Праздники, народ подарки дарит, просит что-то подремонтировать, где-то гравировку нанести, да и новое заказывают сейчас многие. А я занимайся невесть чем!
- Лёня, у тебя будет надёжнее. А то, я слышала, как хулиганы у Тришки хотели эти штуки отобрать. А вдруг перья в самом деле от вымершего птеродактиля.
- Маргарита Львовна, я Вас умоляю! Вы же преподаватель! Какие у птеродактилей перья! Я ж пошутил. Птеродактили летали на кожаных крыльях. Наукой доказано.
- Всё, родной мой! Забирай, а после праздников разберёмся. Я сама в музей не поленюсь в Ленинград съездить и там посоветоваться. А может и на Литейный, там всё знают, в сером доме.
Лёня ушёл и буквально через несколько минут раздался звонок Галины с Алисиного мобильника.

Алиса остановила автомобиль у дома на улице Красноармейской. Времени было уже достаточно не рано, то есть почти ночь. У двери, крашеной облупившимся суриком, нажала на кнопку звонка, висевшего на одном шурупе.
- Кто там? - строго спросил женский голос за дверью.
- Это Алиса и Фрося. Мы к Тришке.

Тришка даже как-будто совершенно поправилась. Фрося, важная и гордая, ощущавшая свою значимость, возлежала у батареи. Совершеннейшая натурщица.
Фрося приняла от Тришки, будто от старой знакомой, кусочек пирога с капустой, который в обычное время есть не стала бы. К пирогам с капустой бультерьерша была холодна.
Зато очень уважала запечённые овощи, в особенности в таком букете: баклажаны, помидоры, кабачки плюс пряности.
Другим её любимым лакомством числились малосольные огурчики. Был грех, когда ещё в нераспавшейся семье Шумиловых ждали гостей.
Сергей вернулся с рынка, выгреб добычу на кухне и удалился для дальнейших приобретений. А когда вернулся, то два килограмма малосольных огурчиков испарились. Только пакет из-под них свидетельствовал против того, кто оставался в квартире. А оставалась дом сторожить, согласно штатного расписания, бультерьерша Фрося, белой масти.
Фрося очень стеснялась собственной оплошности и мучилась совестью. Всё её существо просто кричало: ''Не виноватая я! Вы сами их принесли!''
А ближе к полудню Фросе стало нехорошо. Пришлось внепланово выводить её во двор. Однако даже после такого неприличного пресыщения любовь к солёным огурцам не покинула собаку.
- Я знаю, что ты разговариваешь только во сне. Ты мне говорила об этом сама, - вела задушевную беседу с близкой подругой Тришка, сидя в кровати.
Собака согласно молчала.
- А большая чёрная бородатая собака и такса, где они сейчас? - уже Алисе задала вопрос девочка.
- Ты и об этом знаешь? - не очень то и удивилась Алиса.
- Так ведь я всех вас в том самом сне видела. Когда с Фросей разговаривали. Фрося почему-то на моём письменном столе лежала. Спиной к зеркалу. В комнате, где я вас видела, за столом много народа, на столе подсвечник такой, на много свечей. Свечи горят. И потолок почему-то провисший, - живописала в подробностях свой сон Тришка.
- Я, собственно говоря, на минуту заехала, - поставив полупустую чашку чаю на блюдце с красными петухами, Алиса, - я насчёт перьев.
- А я их дяде Лёне отдала. Пока не выздоровела. Если бы знала, что вы с Фросей приедете, не отдавала б. Вам оставила полюбоваться.
- А отдала бы их нам с Фросей? - с некоторой тревогой в голосе спросила Алиса.
- Я бы отдала, да бабушка против, - она думает, что они очень дорогие.
- Я и купила бы их. За хорошие деньги! - отчего-то неловко было Алисе говорить эти слова.
- Да продали бы мы их вам, раз Тришка согласна. Это ведь она их нашла. Она и хозяйка. Давайте ещё чаю налью? - Маргарита Львовна долила чайник и поставила на плиту. - это что ж такое творится, люди добрые! Опять алкаши заливают!
На кухне с потолка залпом как-то, сразу, полилась вода. С каждой минутой всё сильнее и сильнее. Алиса вслед за Маргаритой Львовной выбежала на лестницу. Фрося с лаем бросилась за ними.
- А вы откуда? - тупой взгляд мальчика-алкаша лет пятнадцати и заплетающийся язык производили тяжкое впечатление.
- Пашка, свинья, вы опять с мамашей кран не закрыли? - привычно накинулась на него Маргарита Львовна.
- Мама мыла бутылки утром сдавать и вырвало кран. Она спит, а мне не сделать ничего.

В таком жилье Алиса оказалась впервые в жизни. Коммуналка из трёх комнат. Шум льющейся воды в кромешной тьме. Храп спящего человека.
- Счас свет включу, - малолетний алкоголик, держась за стенку, прошёл внутрь и вскоре узкая полоса света возникла в недрах квартиры. Как выяснилось впоследствии, квартира в ночное время освещалась одной-единственной лампочкой. Из холодильника.
Когда нужно было, то открывали дверь пустого холодильника.
Слабый жёлтый свет обнаружил спящую женщину. Она совершенно спокойно храпела на полу кухни, несмотря на то, что холодная вода подтопила её до середины лица. Женщина лежала навзничь.

Маргарите Львовне очень крепко повезло в этот раз. Аварийная бригада приехала через пятнадцать минут. Воду перекрыли. С потолка лилось ещё с полчаса. Кухня превратилась в полное безобразие. Однако вдвоём Алиса и Маргарита Львовна достаточно быстро управились с основным потоком.

- И так регулярно. Никакой управы на эту семейку нет. То пожар учинят, то зальют. Однажды чуть дом не взорвали - газовый кран вывернули. К счастью, мы уже опытные и газовая служба быстро сработала. Там у них ещё две комнаты снимают гастарбайтеры, то ли таджики, то ли узбеки. Те хотя бы не пьют. А этой, с позволенья сказать, маме, тридцать лет. Бабка её и мать пили со страшной силой вдвоём, так и умерли, отравившись какой-то дрянью напару. Лет уж двенадцать назад. Пашка ещё не ходил и не разговаривал. Пашка ходить и говорить начал чуть не в шесть лет. А еще через несколько - стал матери полноценным собутыльником. Мы уж писали везде, где только можно, всё без толку! Варька-пьяница уж неизвестно сколько лет ни за квартиру, ни за свет не платит. На что пьют - тайна для всех. Уж в доме вообще ничего нет, Пашка забыл, как тапочки домашние выглядят. А выселить не могут. Каждый человек имеет право на жильё. Согласна, что любой человек. Но это же - не люди!

- Знаете, Маргарита Львовна, я поеду. Поздно уже. Очень жаль, что не до конца свою миссию выполнила. Очень не хотелось бы вернуться с пустыми руками. И вам деньги не помешают после такого.
- Да не переживайте Вы! И за помощь спасибо. А деньги за перья нам будут как раз очень даже кстати - опять ремонт. А с этих идиотов хоть копейку получишь!
- Вот моя визитная карточка. Там мой мобильный телефон. Позвоните, когда Леонид объявится, я сразу приеду. Таня, выздоравливай!
- Приезжайте, мы вас будем очень ждать! - попрощалась с ними Тришка.

Алиса повернула ключ зажигания. Осветились приборы. Часы показывали 22.22.
- Не везёт нам с тобою сегодня, Фрося. Что заказчикам скажем, а?..



- 3 -





М.М. Пробирный дождался гостя. На бизнес ''Скатерти'' Максиму Максимовичу было по-большому счёту наплевать. Так, только для поддержания ''спортивной формы'' пошёл он на такое давно уже непривычное ''охотницкое дело''. А директором себя назначил на несколько часов буквально. Порезвиться решил.
Человек, который пришёл к Пробирному сейчас, и был настоящим заказчиком на ''Самобранку'', он же и вложил деньги в смену хозяев и гонорары непосредственно Пробирному и его людям. Правда, по большей части, втёмную для себя же, вложил.

Пробирный сделал неплохую игру: решил вопрос с Григорьевым, причём по наилучшему для себя варианту, тем самым вплотную подобравшись к григорьевской тайне, развёл миноритарных владельцев ''Скатерти'', или практически уже развёл.
Одним словом - ''кругом шестнадцать!'' Пустячок, а приятно.

В кабинет вошла женщина.

- Привет, Макс! Отлично сработано! Я уже разблокировала ваши депозиты, как и договаривались.
- Здравствуй, Марина! С покупкой тебя!
- Спасибо. Только, понимаешь, проблема с трупом осталась. Бывшего супруга всё едино хоронить мне навязать хочет родимый МИД. Может быть и здесь поможешь, Макс?
- Почему - нет! И возьму недорого...
- Значит, договорились. Только сумму обозначь, чтобы не возвращаться, да и непоняток чтоб не было.
- Нет, Мариша, это тебе Рувимыч позвонит и скажет. Не по чину мне такой ерундовиной заниматься. Мелочь, а не проблема. Что пить будешь, гражданочка Скляднева?
- Коньячку, пожалуй, тресну.
- За тебя, за самую красивую и самую умную женщину в России.
- Не льсти так грубо, Макс, я на дешёвку не клюю.
- А что, неприятно?
- Почему это неприятно? Я не баба разве? И, тем не менее, если хочешь сказать комплимент, то не говори уж чересчур плоско.
- Ладно, не буду. Буду учить цитаты из великих русских поэтов. ''Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что что-то встало...''
- Ты не ёрничай, а давай по делу.
- Хм! Вообще-то, госпожа Скляднева-Григорьева, вы у меня в доме, заметьте, а не я у вас.
- Ничья, Макс, ничья! У нас у обоих челюсти крепкие и зубы острые. Извини.
- О чём речь, красивая женщина, о чём! Вот приказ о назначении тебя на должность генерального директора новой ''Самобранки'', вот, соответственно, моё заявление по собственному собственному желанию на имя собрания акционеров с просьбой уволить с этой должности и соответствующий приказ. Вот протокол собрания акционеров с решением продажи Склядневой М.Г. девяноста одного процента акций означенной компании. Вот договор купли-продажи. Вот проспект эмиссии из комитета по ценным бумагам и новый реестр акционеров. Вот приказ о назначении указанных тобою людей на должности финансового директора - раз, главного бухгалтера - два, начальника службы безопасности - три, начальника производства - четыре, начальника службы сбыта - пять.
Вот решение собрания акционеров в лице тебя одной о назначении на должность председателя совета директоров некоего Малиновского Виктора, иностранного подданного, а конкретно, гражданина королевства Испании, почётного консула в Венесуэле. Слушай, а на хрена Витюше нужен был этот титул? Он же не бандит какой-нибудь из города Мухосранска, которому главное - понты?
- Любит Витька это дело, нравится ему представляться где попало и кем попало! У каждого свои слабости.
- Точно, Марина, точно! Ты неплохо в людях разбираешься.
- Ага, станешь неплохо разбираться в этом люде, если с малолетства, можно сказать, с ним муженьку изменяешь.
- Ой, Марина, только не бросай меня в терновый куст! Я не желаю знать чужих альковных тайн.
- Макс, ты бы передо мною хоть пургу не гнал, а! Будто не знаешь про Витьку ещё со студенчества.
- Знаю. И не пургу я гоню, а соблюдаю этикет.
- Этикет ты умеешь соблюсти. Когда выгодно.
- Конечно. Задаром только птички поют на веточке.
- Да уж, да уж. Ну что ж, Максим Максимыч дорогой! Спасибо тебе, мы теперь в расчёте.
- Возможно. Рувимыч тебе позвонит по последнему вопросу утром.
- Будь здоров!
- Тебе того же!..

Максим Максимович достал бутылку виски, налил с три четверти стакана, выпил.
- Ох и стерву нашёл себе Григорьев тогда в Коктебеле.

Налил ещё. Только в два раза меньше. Выпил опять.
- А ведь хороша, чертовка!

Потом налил совсем немного. Задумчиво посмотрел в чёрное окно.
- Царство небесное тебе, Бергман. Не думал, что она с тобой так решит. Извини, заплачено было, - вздохнул и залпом выпил.

- А Женьке вновь повезло - фартовый парень!





- 4 -


''Ого, а гостей-то прибавилось!''

Алиса, войдя в дедову комнату, увидела аж трёх вновь прибывших. Две дамы и мужчина очень импозантного вида. ''Серый'' - моментально пришло ей в голову, как только он повернул к ней свою лобастый череп. Невысокий, плотный, голова очень крупная, шея короткая, лыс, губы в ниточку, глаза-буравчики, кисти рук сильные, сразу видно, потому что винный бокал почти утонул в его кулаке. Лицо будто из лепнины, без морщин, похожее на лица гуттаперчевых кукол в детском театре.
Самое примечательное в новом госте была необычная, почти глиняная, бледность кожи. Не как у альбиносов, например, а именно цвета голубой глины. По обе руки от него сидели дамы. По левую - живая как ртуть крашеная блондинка, похоже в парике. Яркий рот, худощавое, нервное лицо, руки её длинными пальцами сжимали огромный левый кулак Серого. Глаза выделялись на бледном лице её глубинным каким-то блеском. ''Глаза святой грешницы'' - подумала Алиса.
Справа сидела дама попроще и много крупнее левой. Сразу в глаза бросалось её крупное колено, белевшее из-за спин прежних гостей, сидевших по левую сторону стола. Тщательно накрашенное лицо, яркие губы, волосы серебристо-фиолетовые. Глаза длинные, чёрные, внимательные, однако с затаённой обидой на дне их. Крупная, подчёркнуто обтянутая костюмом грудь. ''Голодная баба'' - усмехнулась про себя Алиса.

Гости, таким образом, были во главе. Генерал переместился на вторые роли, хотя и сидел рядом с женщиной в парике, но уже на длинной стороне стола. Круглый стол, из-за которого Алиса уехала в путешествие за перьями, превратился из круглого дедова в длинный, с закруглёнными углами. Никаких чудес, однако, не было: стол раздвигался таким образом, что его хватало на восемнадцать посадочных мест. Старый стол французской работы, привезённый кем-то из победителей из поверженного рейха в качестве трофея и уж потом, невесть как, оказавшийся на даче у Николая Диамидовича.

- Что ж без результата приходите? - едва разжимая узкие бескровные губы, выплюнул слова Серый, - так не годится. Возвращайтесь назад. И без перьев мы Вас не видим. Большая часть ночи впереди. До первой звезды у Вас есть время. Идите! - вытолкнул Алису, не успевшую произнести ни слова, из комнаты вон жестяной голос Серого.

Чугунная ночь висела над Городом. Ни единого лучика небесного света не просачивалось из вселенной сквозь бесконечную толщу облаков.
Алиса возвращалась назад, а если точнее - она ехала в никуда. Потому что все нужные люди либо спали, либо их местонахождение было ей неизвестно.
Фрося, так и не выходившая из машины, проснулась, приподняла голову, посмотрела в черноту окна на ползущие за окном дома и деревья, зевнула и вновь свернулась бубликом на заднем сиденье.

''Равнодушная природа'' материальна, конкретна и статична. В природе нет сомнений. В природе нет сослагательных наклонений. Либо объекты существуют, либо их нет. Никакой инвариантности, разве что промежуточные результаты естественного отбора в живом мире или формы, возникающие в процессе естественного уничтожения материи в мире изначальном, мёртвом, пустом. Скала - камень - песок. Человек есть продукт природы, наделённый сознанием. Почему так произошло - как знать. Зачем - неизвестно.
Только человек может представить прошлое состояние камня, или дерева или насекомого.
На основании видового опыта, при помощи памяти собственной или наследственной, зафиксированной и передаваемой из поколения в поколение.
Только человек способен к фантазиям, к моделированию так называемого будущего. Будущего, которое то ли будет, то ли нет, а если и будет, то в каких формах или образах.
Родится свет или наступит тьма, разразится шторм или морская гладь так и будет тиха и благожелательна к мореплавателям. Наступит конец света и что это такое. А вдруг - не конец света грядёт, а начало. И настоящее, в котором человек существует, лишь предыстория того начала и новой жизни.
Один лишь человек способен, глядя на недавно завязавшееся кислое яблоко, представить его вид и вкус в спелом виде.
Лишь человек может придумать другой вариант развития событий, другую судьбу себе, соседу, стране, миру, вселенной.
И сочинить некие причины, влияющие на естественный ход событий. Иную, высшую волю, силу, которая всемогуща. А, значит, у этой всемогущей воли есть слабости, воспользовавшись которыми вполне реально изменить мир для собственной пользы.
Методы для потрафления слабостям высшей воли такие же, как и у человека: лесть, страсть, обман, подкуп, жертвоприношение.
Не боги придумали человека, им это ни к чему. Это человек придумал богов для собственной же пользы, для решения своих мелких корыстных человеческих интересов.

Итак, Алиса ехала обратно, в никуда. Ночь перевалила экватор, часы давно пробили двенадцать и кукушка уползла в свою спаленку дремать до следующей своей вечной вахты.

Алиса подъезжала к повороту на Горбунки, когда фары автомобиля высветили фигуру голосующего человека. Он стоял почти посередине её полосы и Алиса притормозила.
Мужчина средних лет, прилично одетый, в шапке пирожком из серого каракуля, в дублёнке и с большой сумкой в руках. Алиса приоткрыла стекло правой двери, Фрося насторожилась.
- До Ломоносова не довезёте, уважаемая? Я заплачу, сколько спросите.
- Садитесь, если не боитесь собак.
- Боюсь, однако ехать надо. Моя машина заломалась, а до эвакуатора не могу дозвониться, аккумулятор в мобильнике выдохся.
- Вам куда ехать конкретно?

Мужчина назвал адрес. Алису будто током ударило.
- Вы к Леониду Гусарову?
- Нет, мне домой.
- То есть...
- Что значит, то есть. Я и есть Леонид Гусаров. Но я Вас не знаю. У меня профессиональная память и я абсолютно точно могу заявить, что мы никогда не виделись.
- Да, в этой жизни мы действительно не виделись, Леонид.
- Не понял. Постойте, остановите машину, я лучше выйду.
- А чего Вы испугались? Я не ведьма, не дух бесплотный, я женщина. Зовут меня Алиса Игоревна. Я была у Вас дома, но не застала.
- Когда?
- Недавно. Часа два назад. Меня не пустили в дом.
- Маман моя женщина строгая. Недаром в интернате, где она работала, звали её за глаза Штирлицем.
- Вот она, судя по всему, меня и не пустила на порог. Велела в понедельник явиться.
А я не могу ждать до понедельника. Вы мне сию минуту нужны.
- Ничего не понимаю. Кто Вас прислал? Кредиторы мои, или ...
- Да не переживайте, Леонид, мне перья нужны. Которые у Тришки Вы взяли.
- Я не брал. Это она с бывшей моей тёщей уговорили меня. Да сто лет мне эти чёртовы перья не нужны! - уже совершенно явно занервничал Гусаров, предполагая возникновение проблемы, - да кто Вы такая, чтобы в полночь мне претензии предъявлять?
- Спокойно! Претензий я Вам пока не предъявляю, а вот перья Вы мне отдадите и немедля! - вдохновенно сказала Алиса, почувствовав вдруг счастливый миг удачи.
Сзади угрожающе зарычала Фрося. Утробно, коротко и очень серьёзно.
- Вот, заберите этот хлам! - Леонид швырнул на заднее сиденье сумку, - остановите машину, я сойду! - это уже была полуистерика.
- Пожалуйста, только сначала откройте сумку, я посмотрю, что там внутри, - вновь экспромтом сыграла Алиса.
- Вот, смотрите! Вот ящик, в ящике - перья, - дрожащими руками вытащил защитного цвета ящик Леонид.
- Хорошо, откройте-ка и его, - из приоткрытого ящика сверкнули перья, - выходите, да сумку-то заберите, мне она ни к чему! - крикнула Алиса вслед выброшенной на снег сумке.

- Вот видите, как хорошо всё складывается. Стоит лишь захотеть - и всё становится возможным, - проскрипел Серый, - давайте-ка сюда ящик!
Сопровождающие его дамы с любопытством вытянули шеи, каждая старалась первой увидеть столь нужные вещи, за которыми их патрон и кумир притащил их за тридевять земель, в стужу, вьюгу и декабрьскую ночь. Из очень тёплого, комфортного и, самое главное, очень южного места.
- Да, это они. Это то, за чем мы сюда и приехали. Очень хорошо, Алиса Игоревна, очень хорошо!
- А можно взять в руки? - заволновалась Голодная дама, которая почти откровенно демонстрировала всем желающим и не очень лицезреть в глубоком вырезе делового костюма алые кружева белья.
- Отчего же нельзя, возьми, Мойрин! - смилостивился Серый, - можешь даже на скатерти что-либо изобразить ими. Только ты лучше подумай вначале, а то ведь я наверняка знаю, что ты начертаешь.
- Противный! Вечно ты знаешь наши девичьи тайны! - надула губы, изображая из себя девочку-нимфетку Мойрин, - может я совсем другое хотела изобразить.
- Ну да, ну да. У тебя что ни мысль, то о своём, о девичьем, нимфоманском. Хочешь, пиши, только учти, если сбудется, потом не обижайся и ко мне не беги с претензиями, я ничего исправить уже не смогу.
- Да ну, он не сможет! Да ты у нас всё можешь и столько, сколько захочешь, - блудливо-кокетливо польстила Серому Мойрин, - я правильно говорю, Айкью?
Айкью оторвалась от созерцания перьев и посмотрела на подругу-соперницу.
- Мойрин, он всегда знает, что говорит. Ты давеча, в Танжере, даже доплатила денег двум арабам, однако потом в дневнике записала буквально следующее: ''Сколько ни трать денег на этих придурков, всё равно у каждого свой недостаток. И за удовольствием всегда следует две мысли: а вдруг они инфицированы и удачно ли было применено в этот раз противозачаточное средство''.
- Так ты за мной шпионишь, подружка, да? Тогда слушай, что я тебе про тебя расскажу!
Когда Координатора не было, не ты ли с его референтом...
- Референт сам ко мне под юбку лез, скотина! И вообще, Мойрин, не тебе меня воспитывать!
- Тихо! - грохнул снизу по столешнице ногой Координатор, - я и так всё про всех знаю. Кто с кем, когда и сколько. Ничего нового ни одна не скажет. Помолчите обе!
- Бездарная дура! - прошипела Мойрин, - я тебе припомню.
- Это ты с манией, милая, ты, что все мужики на твои ноги западают, да на твои лифчики лазорево-шизоидные...
Серому явно доставляло удовольствие ощущать себя предметом женского соперничества. Он, при всей кажущейся невозмутимости, просто млел от этой свары.
''А вот чьи души намешаны в этих двух потаскухах?'' - и тут же Алиса получила ответ на свой мысленный вопрос.
- Это души двух поэтесс серебряного века в одном флаконе с четырьмя реинкарнациями католических монашек, которые до поступления в монастырь работали в Армии Спасения во времена американского сухого закона. У них очень порядочные идеалы и совершенно чётко сформулированный моральный кодекс.
''Строительниц коммунизма в женской бане'' - добавила мысленно Алиса.
- А что, интересная могла бы получиться комбинация, - заключил её мысль Серый.
- Господа, господа, а не пора ли нам приступить к заключительной части нашего собрания? - Алиса впервые услышала голос Некты. Голос, надо сказать, был хорош, с лёгким лишь прононсом, будто Некто страдал насморком, - господа, я настаиваю на том, чтобы своё веское слово произнёс наш глубокоуважаемый Генерал. Прошу внимания!

Алиса всё это время стояла у двери. О её существовании присутствующие вроде бы забыли, увлечённые, радостные победители. Вдобавок, весьма хмельные.
- Господа! - раздался голос Генерала, - господа, немедленно следует выпить за удачное дело! Диамидыч, наливай всем по полной! Координатор, Вам слово! - Генерал льстиво посмотрел в глаза Серому.
Серый медленно встал. Алисины подозрения подтвердились. Росточку он был невеликого, однако осанист, очень собою доволен и оттого горд. Очень напомнил он Алисе итальянского диктатора Муссолини. Такой же прищуренный взгляд, надменный поворот головы, чувство превосходства над присутствующими. Наполеоновский комплекс во всей красе. ''Мал клоп, да вонюч!'' - промелькнула ядовитая мысль в Алисиной голове. Серый явно, безо всякого сомнения услышал это. Взгляд его сверкнул, будто гюрза ужалила, он зло куснул нижнюю губу, пошевелил толстыми волосатыми пальцами и Алиса поняла, чтО услышит она сейчас о выполненной ею работе и вообще о своей награде и собственном будущем.
Алиса практически не ошиблась

- Коллеги! - Серый обвёл взором присутствующих, - мы, все присутствующие здесь, вправе гордиться, что поручение Их (и взор Серого обратился зениту, при этом потолок слегка прогнулся) выполнено точно и в срок! Я всегда говорил, что именно нашей команде нужно было поручить это задание еще сто лет назад. И всё было бы решено.
Ибо только наш сплочённый коллектив смог разработать алгоритм (далее Серый без всякой паузы перешёл на французский язык, которого Алиса не понимала). .... Без которых Высшие силы при всём моём к ним уважении, не в состоянии решить таких задач. Мои референты, Мойрин и Айкью, в том числе достойны не меньшей награды.
(далее следовал, кажется испанский).... Таким образом, поздравляю всех с успешным окончанием операции. Наше здоровье!

Зазвенели бокалы. Алиса стояла как школьница, никто ей не предложил ни сесть, ни тем более вина. Прислуга, да и только. Гордость Алисы дала знать о себе:
- Я могу идти? Или за вином сбегать дорогим гостям в сельпо?
- Идите. И не забудьте о том высоком доверии, которое было Вам оказано нами, Посланниками! - Серый величественным жестом указал Алисе на выход.

Алиса вышла в коридор второго этажа. У самого порога, будучи ещё в комнате, она украдкой быстро плюнула трижды через левое плечо и молниеносно три раза перекрестилась. Сама она не могла сказать, отчего так поступила. Но сделала именно так, будто кто-то подсказал ей. Следом за нею выскользнули из пиршественного зала Руфа и чёрный терьер. Фрося не стала подниматься сюда после победоносного их возвращения и дремала у погасшего, однако ещё тёплого камина.

Наверху грохнуло. Алиса открыла глаза. Камин уже потух. На старом круглом столике с обтянутой кожей столешницей стояла пустая на треть бутылка виски. В абсолютно чёрное окно, не задёрнутое шторой, лезла большая белая луна. Даже сквозь стёкла было видно усыпанное звёздами небо. Алиса глянула на каминные часы, которые она завела сразу после приезда. Часы показывали полночь с четвертью. Сверху, кажется на крыше, опять загрохотало. Собаки подняли головы и залаяли. Собак было три. Алиса помотала головой, однако собак всё равно было три. Фрося, Руфа и большой чёрный бородатый кобель-терьер.
- А ты откуда, третий? - спросила пса Алиса и в спину Алисе потянуло холодом. Она зябко накинула на плечи упавший на пол серый бабкин пуховой платок и вышла в прихожую. Дверь на веранду оказалась приоткрытой. Алиса точно помнила, что перед тем, как задремать, закрывала эту дверь, а входную, на улицу с веранды, не только захлопнула, но и набросила цепочку.
Из приоткрытой на длину цепочки двери дул ледяной ночной ветер. На дворе сияла роскошная, синяя, вся в искристых сугробах, зимняя рождественская ночь. Чугунные дедовы ворота закрыты на замок. Снег во дворе расчищен. Автомобиль стоял, сплошь усыпанный блёстками снежинок, как будто упакованный в подарочную бумагу новогодний сюрприз. На крыше дома вновь грохнуло. Собаки всей стаей ринулись по лестнице на второй этаж, самозабвенно заливаясь сторожевым лаем. Замыкающим, со ступеньки на ступеньку, прыгал Руфа.
Алиса поднялась на второй этаж и повернула ручку ''дедушкиной'' комнаты...



- 5 -


Сергею Шумилову в эту ночь полегчало. Видимо подействовали лекарства, заработала в полную меру защита крепкого молодого организма, а может быть из Города выдуло остатки скандинавского циклона и здоровый морозный воздух тоже сыграл свою роль.
Как бы то ни было, а во второй половине рождественской ночи ''его акции резко полезли вверх''.

Олег же Купцов умер в два часа ночи, не приходя в сознание.

Маргарита Львовна видела сон. Над Петергофским шоссе, в районе Стрельны, сидя в банном оцинкованном тазу, летел её бывший зять Хусаинов Оскар Юрьевич. Оскариковские длинные волосы развевались на ветру, ноги в босоножках свисали и болтались как у паяца, на вид бескостные, словно набитые тряпками. Оскарик дудел в пионерский горн задорную мелодию из репертуара Луи Армстронга ''Веди мой народ, боже!'' Из проносящихся под ним автомобилей выглядывали люди и громко кричали ''браво, Оскар, браво!''. Оскар, не прекращая игры, махал им правой рукой, на которой в лунном свете ярко сияли кровавым блеском наманикюренные хусаиновские ногти. Маргарита Львовна прицелилась в ненавистного врага из Тришкиного водяного пистолета и выстрелила. Вместо тонкой водяной струи вылетела длинная очередь серебряных пуль, которые пронзили ''эту сволочь'' насквозь и ''кровопийца'' с грохотом рухнул под колёса тяжеленного самосвала.
Маргарита Львовна проснулась в хорошем настроении. Прошла на кухню выпить воды. За окном горела луна. На кухонном столе лежала кредитная карта, оставленная Алисой. Шумилова незаметно спрятала её под сахарницу перед своим отъездом из этого ''женского дома''.
Маргарита Львовна достала папиросу ''Беломорканал'', задумчиво размяла её, прикурила от зажигалки и открыла форточку. Дым змеисто вытекал наружу и растворялся в свежем ночном воздухе.
Где-то завыла собака. Взорвалась петарда, потом ещё и ещё. Собака умолкла. В небо взлетели разноцветные огни фейерверка. И погасли. Лишь одинокая зелёная ракета долго сияла, затмевая звёзды, потом пошла на снижение и погасла почти над самой крышей соседнего дома.

В коммунальной квартире на Петроградской стороне именно в это время умер Оскар Хусаинов. Оскар уже больше месяца состоял в чернейшем запое и оттого пребывал в полном смятении духа.
С полчаса до описываемого времени он сосредоточенно и тщательно сделал петлю из куска старой бельевой верёвки, потом долго примерялся, куда зацепить её.
Гвозди не годились, они не выдержали бы груза. Вешалки в комнате отсутствовали, равно как и иная мебель, кроме безногого дивана с вылезавшими пружинами. Оскар хотел было использовать оконную ручку, однако это представляло изрядное неудобство - чересчур близко был пол. Потом в сумраке комнаты, освещаемой лишь ярчайшей луной, он увидел крюк для люстры. Саму люстру хозяин давным-давно продал за тридцать рублей у метро. А деньги, кажется, пропил.
Оскар сходил на кухню, взял соседкин табурет, дрожащими ногами взобрался на него и с трудом закрепил верёвку на крюк.
Сунул голову в петлю и шагнул вперёд.

Маргарита Львовна проводила взглядом сгоревшую ракету, аккуратно под струёй воды потушила окурок, завернула его в полиэтиленовый мешок, чтоб не пахло и выбросила в помойное ведро под раковиной. Потом внимательно рассмотрела обнаруженную кредитную карту, почему-то положила её в холодильник и пошла спать.

Тем же временем в отдельном кабинете клубного арбатского ресторана в городе Москве гуляли-праздновали победу человек десять. Виновницей торжества и блистающим от драгоценностей центром вселенной числилась Марина Скляднева. Гуляли по-взрослому, не скупясь. Отмечали событие важное - Марина стала хозяйкой очень серьёзного брэнда и в перспективе - одной из самых выгодных невест страны.
- За нашу и вашу победу! - приветствовала кличем легионеров Домбровского своих гостей Марина. Самые близкие и почти интимные товарищи дружно зааплодировали.
Подняли бокалы. Выпили.
Марина поставила бокал на стол, обвела присутствующих взором хозяйки и начала ''тронную речь'':
- Нас здесь всего несколько человек. Нас немного, но от этих немногих зависит очень и очень многое. Все, кто помог мне решить проблему... - неожиданно она умолкла, будто поперхнулась, схватилась руками за горло, глаз вылезли из орбит, лицо мгновенно налилось багровым, покачнулась, схватившись за скатерть и рухнула на пол.
- Кажется, умерла, - будто не всерьёз, глупо улыбнулся один из гостей, нагнувшись над упавшей.


Новоиспечённая мультимиллионерша Лариса Григорьевна Шапиро покидала родину.
Родина провожала её чернотой декабрьской ночи, сырым морозным воздухом, редкими дальними огнями. В аэропорту её ждал специальный рейс, организовать который в нынешнее время совершенно без проблем - плати и лети.
Небольшой самолёт вознёсся непривычно легко, почти мгновенно. Пробил толстенную облачность и полетел к луне. Огромная, яркая, белая-белая, она висела прямо по курсу. Лариса летела в рай.


Земля остановилась в космосе и более не вращалась. Времени не было. Не было ничего, кроме головной боли. Голова трещала так, что даже собакам было слышно. Исайя, который не помнил, что он Исайя, спроси любой его об этом в такую скорбную минуту, стиснув зубы шёл к источнику. Без него Исайя мог умереть. Где в этом доме источник -Исайя не знал. Он в этот критический момент не думал даже, где находится. Поэтому шёл не сам, а вела его память тела. Она привела в комнату с разрушенным донельзя застольем, в бутылках которого, однако, оставалось спиртное. Исайя дрожащею рукою схватил бутылку бефиттера и с жадностью выпил ровно половину оставшегося. Вкуса не почувствовал, равно как и крепости напитка. Швырнул в рот солёный орешек, похрустел. Земной шар потихоньку пришёл в движение. Жизнь возвращалась в погибший было организм Григорьева Исайи.
Малиновский выглядел не лучше. Его душа так же нуждалась в ''живой воде''.

Лишь далеко во второй половине дня, уже под вечер, заклятые друзья вошли в меридиан до такой степени, что порешали все необходимые вопросы и Малиновский отвёз гражданина Венесуэлы Исайю Гольдштейна в аэропорт. Предварительно они заехали в банк и большой конверт с портретом незнакомки перекочевал в кофр
Гольдштейна.
Боинг, следовавший рейсом на Каракас, пробив плотный слой облаков, вырвался к звёздам. Огромная белая луна нависала над облачными пажитями и не могла вместиться целиком в иллюминатор, место у которого занимал Исайя. Он летел в свой новый дом.
Прежняя жизнь осталась позади, мосты сожжены, на пепелище гулял ветер и делать там было совершенно нечего. ''По несчастью или счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места. Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе, ни мне.'' Вспомнились стихи Шпаликова. Надо было начинать жизнь сначала.

- Максим Максимович! Билеты Вам доставить домой, или подвезти в аэропорт?
- В аэропорт. К стойке регистрации, - отдал приказ Пробирный и повесил трубку.
Он летел к жене в прелестное курортное местечко Комарово под Питером, на берегу Финского залива, где его ждала жена и друзья.

И уже через полтора часа ТУ-154 ''авиакомпании Пулково'' набрал высоту и пассажир бизнес-класса Пробирный залюбовался здоровенным лунным диском, сиявшим над правым крылом самолёта. В голову атеисту Пробирному пришла мысль, что ежели существует душа и рай и прочие религиозные атрибуты, тогда на пути в чистилище могут встретиться душа Бергмана с душой Склядневой. Обе неправедные души, обе убиенные по заказу. Обе спешащие в чистилище с надеждой о прощении, но откуда им одна дорога - в адские застенки и подвалы.



- 6 -

...Алиса повернула ручку двери дедушкиной комнаты. Сквозь окна и стеклянную дверь балкона комнату заливал белый свет полной луны. Старинный дедов стол находился посредине и был собран почти полностью - на двенадцать посадочных мест из восемнадцати возможных. Вокруг стола Алиса насчитала машинально девять стульев. Это было странно, потому что по обыкновению, да и в тот последний августовский приезд в комнате оставляли не более шести стульев, а стол уже несколько лет находился в собранном, круглом состоянии. И стоял он у правого окна в углу. И на нём была настольная дедова лампа, большие песочные часы и обыкновенный будильник ''Заря'' выпуска 1961 года. Вновь громыхнуло, собаки лаяли как сумасшедшие у балконной двери.
В октябре над Городом пронёсся ураган. Направлялся он в сторону Карельского перешейка и далее на север. В здешних местах он нанёс изрядный урон жителям: поломал множество деревьев, потрепал парники и садовые кусты, попортил крыши. Громыхал лист алюминиевого шифера, которым дед в предпоследний год жизни перекрыл весь дом, в том числе и веранду южной стороны дома, на крышу которой и выходили окна его комнаты и сам балкон. Лист наполовину оторван был видимо тем злополучным ураганом и теперь при порывах ветра гремел и вибрировал.
''Надо Володю завтра подрядить'' - решила Алиса. Задёрнула шторы, включила люстру.
На лакированной поверхности стола не замечалось ни пылинки, словно уборка закончилась час назад. Стулья расставлены неровно, кое-как, будто бы гости вдруг встали из-за стола в спешке по какой-то причине. Или - по команде.

Алиса спустилась по лестнице на веранду первого этажа. Собаки дружно запросились на улицу. Алиса одела дачный овчинный тулуп, меховую шапку-ушанку, взяла сигареты и вышла во двор.
Собаки было залаяли, но она шикнула на них - время за полночь, посёлок спит, нечего концерты при полной луне заводить и собаки замолчали. Выскочили на улицу и побежали вдоль пруда по еловой аллее и дальше вниз, куда спускались вслед за рельефом местности дома улицы Садовой. Алиса закурила и, не спеша, пошла за собаками.

Благость, тишина и умиротворённость царили в ночном мире. Ни ветерка, ни постороннего звука. Почти полная тишина. Только скрип алмазного в лунном освещении снега под её ногами и едва слышная вдалеке поздняя электричка.
Алиса подняла голову. Луна затмевала своим блеском звёзды и видеть их можно было лишь на противоположной луне стороне ночного неба. Мохнатые крупные несколько звёзд медленно перечеркнула чёрная большая точка с красными, едва видными огоньками по краям её. Ночной самолёт поочерёдно закрывал и вновь открывал взору звёзды.
Собаки дружно вернулись и, помахав ей хвостами, побежали к дому. Алиса пошла за ними.

Уже лёжа в постели и засыпая, она вспомнила один давний разговор с бабкой Изольдой, которая, приняв по случаю какого-то праздника пару-тройку рюмочек коньяку, рассказывала гостям про различные случаи волшебства, которые давали конкретные результаты:
- Водица-царица
Ходила по морю,
Ходила-водила,
Семь вод брала.
По великим городам,
По малым горам,
По малым городам,
По высоким горам,
По низким лугам,
По серым камням.
Всё спрашивала.
Ничего не брала.
Амен!
Вот вам, друзья мои, старинный заговор от чародейства. Моя бабка, Елизавета Филипповна меня наизусть заставила выучить, когда мне было пять лет. Учила ''Отче наш'', ''Дево, радуйся'', ну и этаким вот заговорам. Уж не знаю, правильно ли делала бабка, или слегка в ересь впадала, но заставила маленькую девочку, меня то бишь, запомнить на всю жизнь. И помогало несколько раз, честное слово! Помогало.
Если не ошибаюсь, дело было в одна тысяча девятьсот двадцать втором году.
Нэп начинался, однако голодно в Питере было. ''Бывших'' тоже ещё много. Уж потом кто смог - уехал, но основную часть ''бывших'' просто-напросто ликвидировали. Сразу или через лагеря. Вот они и меняли на еду и драгоценности и картины и меха. Мы с подружкой идём однажды мимо Сытного рынка, стоит дама, в руках картину держит. Я подошла и обомлела: на картине я. Только волосы не мои, причёска другая и одежда странная. Понимаете, каково было моё состояние - словно в зеркало смотришься, а то зеркало - с волшебством, или с изъяном.
И тут же, прямо при нас, какой-то человек в чёрном кожаном пальто этот портрет купил за золотую николаевскую десятку. Не за хлеб или за сало, а за деньги страны, которой уже не было аж пять лет. В те года обычно господствовал натуральный так сказать, обмен. Портрет - на две буханки хлеба и банку консервов. Или что-то в этом роде. За советские деньги мало что продавали, а за куплю-продажу на николаевские червонцы можно было в два счёта и в ЧК оказаться. А из ЧК дорога одна - в яму. У нас в роду все женщины на одно лицо. Вот я, вот моя дочь, а вот - Алиса, внучка. Глядя на нас троих, можно увидеть и будущее и прошлое, не выходя из-за стола. Каково? Загадка природы. И та женщина на картине тоже из наших. Кто - не знаю. Хотя все родственники мне известны мало-мальски близкие. Она не из них, не из известных наших. Может это фантазия художника или ещё что.
Одно скажу, друзья, и грыжу и рожу и приворот можно заговором взять. Не у всех страждущих, конечно. Есть люди, которые не верят ни во что, однако заговору подвластны. Это помимо их воли психика работает. А другого ничем не взять, хоть он и суеверен и слаб и восторжен. Природа такая уж дама хитрющая!


- 7 -


И опять Алисе снилось грядущее. И вновь сон был весьма матерьялен и наверняка правдив.

Скворчал соловей. Едва видимые полосы тумана висели над прудом и лужайкой.
Пахло вишнёвым цветом и сиренью. Удивительная и странная смесь этих запахов будоражила сидящую на балконе женщину. Бледная в последнюю свою полную фазу весною луна мерцала слева.
Утром женщина уезжала навсегда. Дом уже был чужим. Сад, деревья, пруд, соловьи, лужайка и луна тоже через несколько часов останутся в прошлом. Вещи собраны, билеты куплены, крепко спит шофёр, которому рано вставать и везти её в аэропорт. Ещё один отрезок жизни позади. Очень большой кусок от начала жизни и до этой полной весенней луны, пустого дома, рубежной этой ночи.
Из сумрака комнаты за её спиной бесшумно выплыла тёмная фигура, остановилась за её спиной.
- Ты тоже пришёл попрощаться со мною? - сказала женщина, не оглядываясь.
- Да. Ты - уезжаешь. Я - остаюсь.
- Кто-то всегда должен оставаться. Иначе не бывает разлук.
- Мне будет тебя не хватать.
- Только в первое время. А потом ты забудешь. И очень скоро. Новые хозяева помогут.
- Я знаю. И говорю именно об этом промежутке, пока не придёт забвение.
- Конечно. Это тяжкий период. Однако все переживают подобные события в разное время и по разным поводам. И все забывают и никто ещё от этого не умирал.
- Умирали.
- Собаки - да. Люди - не знаю.
- Звери проще и честнее людей. Они могут хитрить только для других, а не для себя. Люди же - и так и этак. Для самих себя они хитрят ничуть не реже, чем на публику. Этакий балаган...
- Ладно тебе, не философствуй и не бурчи. Ты же вечный.
- Практически - да. Духи местности живы до тех пор, пока существует эта земля. А это очень долгий срок. Даже для духов. Ты рада, что уезжаешь к нему?
- Наверное рада. И почти наверняка - нет. Сюда я уже не вернусь. В эту жизнь. И мне от этого грустно.
- Это же прожитая жизнь. Её уже нет. И даже если бы ты не уехала, то грустила бы так же. Ничего вернуть невозможно.
- Жаль. А так хотелось бы...
- Память - единственная твоя вечная и верная спутница. Правда и она изменяет. Не по своей воле, правда.
- Нет ничего более неверного, чем она. Память незамысловатая игрушка настроений, состояний тела и души, даже погоды. Что уж говорить, если я забыла, как была одета та женщина, с которой он был тогда...
- А это так важно?
- Для женщины - очень.
- Ты мне этого не рассказывала.
- Духи местности далеко не всё знают о людях, проживающих на одной территории с ними.
- У всех свои обязанности.
- Разумеется. Я действительно забыла, в каком платье была эта женщина с ним в тот вечер. Кажется, в красном. Или цвета бордо. Ожерелье её помню, кольца все до единого помню, лицо её очень мне в первый момент не понравилось. Она ему зло выговаривала за что-то. Он был и недоволен и смущён одновременно. Он ведь на самом деле очень деликатный человек и страшно не любит публичных ссор и пререканий. А женщине, напротив, ссоры как раз по душе. Кончился вечер скандалом. Но уж после того, как нас познакомили. Возможно, что без скандала все дальнейшие события могли и не состояться.
- Ты рассуждаешь ни о чём. Тянешь время. Тебе не хочется уезжать отсюда. Ты стала постоянно думать о своём возрасте и в тайне подсчитываешь, сколько тебе осталось впереди.
- Мы договорились с тобой раз и навсегда, что в душу ко мне ты не лезешь.
- Я и не лезу. Это ты сама с собою беседуешь. И меня нет вовсе.
- Любопытно, все духи так обидчивы? Или только здешний таков?
- В отношениях с людьми - все. Это от ревности.
- К кому?
- Мы очень влюбчивы.
- Ага. Очень интересное замечание. Влюбчивы всегда и во всех без разбору?
- А вот теперь уже в твоём вопросе слышен отдалённый отзвук ревности. Женской ревности на всякий случай. Впрок.
- Ты хорошо изучил людей.
- Разумеется. Столько поколений жило здесь, оттого многие извилины людской души мне знакомы. Даже больше, чем их обладателям.
- Знаешь, а ведь я его совершенно не знаю толком.
- Ты и себя полностью не изучила.
- Что ты имеешь в виду?
- Только тебя саму. Ты жалеешь о прошлом больше, чем надеешься получить в будущем.
- А ведь правда. Что было - мне известно, а вот будущее темно и тревожно.
- Не переживай. Я тебя успокою. Ты будешь счастлива с ним всю жизнь. До конца. Счастлива так, как никогда прежде.
- Дай-то бог.
- На самом деле для людей счастье в неведении. Если б они могли предвидеть будущее, тогда жизни прекратилась бы уже очень и очень давно. Где-нибудь в эпоху эллинов. Рок или фатум, главное действующее лицо в их мифологии, напрочь отсутствовали бы. Элемента случайности, элемента игры не было бы в людской жизни. Ты знаешь, что и когда будет с тобой пусть не на протяжении всей жизни, а, предположим, на ближайшую пятилетку. Что ты будешь есть, с кем будешь спать, во что оденешься.
- Да, это ужасно. Особенно для женщин. Хорошо, когда ты знаешь, в каком платье будет твоя соперница на вечеринке, но ведь и она знает, в каком буду я. Ужасно. Зачем магазины, зачем моды, зачем все эти парикмахеры и Кутюрье. Никого и ничем удивить невозможно. И ты ничему не рада и не удивлена. А любовь, её же не может быть тогда, если нет тайн и загадок и очарований...
- Вот-вот. А люди на протяжении последних нескольких тысячелетий не изменились. Те же проблемы беспокоили женщин в Египте, Элладе и Риме. У мужчин, само собой, были свои резоны и взгляды на этот вопрос. Не будем, однако, углубляться в эту тему. Лучше я тебе расскажу одну историю, которая приключилась в здешних краях не так чтобы и давно. Лет двести тому назад.
- Мне не спится, как и всегда перед расставанием. Рассказывай.
- В те времена здесь располагалось имение столбовых дворян. Дворянское гнездо по Тургеневу. Хорошая большая семья. Богатый гостеприимный дом, дворня, псарня, пиры, охота, романы. Одна из дочерей, Варенька, влюбилась на восемнадцатом году жизни в сына соседского помещика. Годами он был чуть старше. Но не больше, чем на пару лет. Сыграли свадьбу. Родился сын. Потом второй. Жили достойно, не очень друг друга раздражая. Когда произошла война с Наполеоном, Варвара Антоновна проводила мужа на войну. Он был приписан к егерскому полку и получил под командование баталион в армии Кутузова. Зимой в здешних краях лихачил партизанский отряд некоего полковника Немухинского. И однажды...
- Подожди, дух. Я перебью тебя вопросом: почему я в последнее время так остро нуждаюсь в человеке, о котором хотела бы заботиться? Готовить ему пищу, следить за его одеждой, беспокоиться о его здоровье и, если он заболеет, ухаживать за больным?
- Ты слишком любишь своего сына. И ты лишена возможности опекать его. Твой материнский инстинкт очень силён. После того, как ты отправила сына учиться заграницу, в твоей душе возник вакуум, который необходимо заполнить. Тебе нужен объект заботы.
Оттого ты в смятении, поэтому ты стремишься к человеку, которого встретила в тот самый вечер, который уже стала забывать. Я скажу тебе слова, которые могут тебе не понравится: к этому мужчине любви у тебя нет. Ты принимаешь за любовь своё стремление к покровительству, стремление заботиться о ком-либо. Любовь в твоём сердце одна - к сыну. Но сын далеко, скоро он вырастет и совершенно перестанет нуждаться в твоей опеке и твоих советах. И одно и второе будет вызывать у него раздражение и подозрение в посягательстве на его свободу выбора. Особенно это проявится, когда придёт ему время выбирать спутницу жизни. Ни одна из претенденток не будет тебе по душе, даже самая лучшая и достойная. Во всех ты найдёшь изъян по причине того, что тебе станет противна даже мысль о переуступке твоего материнского права другой женщине, которая по праву жены или любимой будет заботиться о твоём сыне. Это тяжёлый период, который тебе предстоит пережить в будущем. Ты подсознательно чувствуешь это и безотчётно пытаешься найти некую замену, другой объект для реализации материнского начала, то есть ищешь человека, который скрасит предстоящую горечь возмужания и удаления из сферы притяжения твоей души собственного сына.
- Горьки твои слова, дух, горше полыни. За что мне такое, ведь я всю душу вложила в сына!
- Не ропщи на судьбу, не надо. Ты хорошая мать. И ты всё делала верно. Наградой тебе будет любовь и память сына в будущем, когда придёт время. До того тебе придётся страдать от сыновьей неверности, чёрствости, порой грубости и равнодушия к тебе.
Но потом он поймёт, как много ты сделала для него. И память о тебе будет ему свята.
- Ты хочешь сказать, что это случиться после моего ухода?
- Окончательно - да. И тут ничего не поделать. Кем была для человека мама, он полностью осознаёт только у её могилы.
- Не хотела бы я быть на твоём месте, дух.
- У каждого своё предназначение. Я таким вопросом не задаюсь, нам сослагательное наклонение непонятно в принципе.
- Отчего же так?
- От вечности. И от знания, которое эта вечность даёт. Никогда не завидуй другому и не ставь себя на его место, потому что это фальшь и лукавство и просто глупость. Каждый субъект уникален. А значит - неповторим. Вот в чём всё дело...
- Мне очень нравится разговаривать с духами. В особенности с такими мудрыми и дальновидными, как ты. Но даже самые выдающиеся из вас не всегда правы. Ты поставил как бы в один ряд материнскую любовь и любовь к мужчине. О, как ты плохо в таком случае знаешь женщин! Видимо, ты слишком многих из нас знал настолько близко, что плохо вникал в душу каждой. Надеюсь, я понятно излагаю свою мысль? Ибо, когда вступаешь в диалог с потусторонними силами, поневоле сбиваешься. Настоящая женщина относится к мужчинами и детям совершенно по-разному и никогда эти чувства не смешивает. Если ей хочется заботиться о мужчине - значит это высшее проявление её нежного отношения к нему. Не более.
- Виноват. Всё же я дух мужского пола, как ни говори, оттого и обкроился, если выражаться музыкально, по-человечески. Мне пора.
- Опять обиделся. Ну что за морока - общаться с духами противоположного пола.
То они ведут себя вроде волхва, пророча будущее, то будто капризные или обиженные мужчины начитают надуваться. Хочешь - иди.

Дух исчез. При этом женщина совершенно отчётливо слышала обиженное его сопение и ей даже показалось, что дух закряхтел. ''Очень мне это напоминает моих мужчин, обижаться они умеют все совершенно одинаково'' - усмехнулась Алиса, уже проснувшись.



- 8 -


- Лиса, здравствуй! Меня выписывают через три часа. Можешь к вечеру возвращать Фросю. Она тебе не очень мешала, пока я болел? - услышала Алиса голос Сергея из мобильника в тот момент, когда расплачивалась в кассе супермаркета.
- ЗдОрово! Тебя подняли на ноги так быстро! Что, специально к православному Рождеству выписывают? Завтра же праздник. Слушай, извини, я тебе перезвоню, а то мне говорить неудобно, хорошо?

Утром седьмого января Алиса проснулась рано, выгуляла Фросю и, не завтракая, уехала домой. Сергей ещё спал и Алиса не стала его тревожить прощаньем.

В середине октября у неё родился сын.

Прошло ещё четыре года. В городе Флоренции, на одной из улочек, примыкающих к площади с церковью Девы Марии на цветах, есть небольшой отель. В составе делегации, приехавшей для создания международного консорциума с участием итальянских, германских и российских фирм, приехала и Алиса. В её компетенции находились вопросы правового обеспечения интересов российской стороны. Руководство делегации остановилось в очень дорогом отеле, а обеспечивающий персонал рассели в гостиницы попроще. Алисе повезло с местоположением её жилья. Одна минута ходьбы - и вот тебе один из самых знаменитых соборов Италии, рядом несколько симпатичных кафе. Недалеко и серьёзные магазины для отдохновения и услады женской души.
- Я Вам не помешаю? - обратился к ней на русском языке господин в сером деловом костюме.
- Нет, не помешаете. А почему Вы решили, что я из России?
- Я был на вчерашней пресс-конференции, вот и запомнил Вас.
- Да? А я Вас там не видела.
- Я в самом конце зала сидел. В укромном углу. Не мудрено было пропустить.
- Понятно.
- Я живу и работаю в Риме. Основной офис там. Из России уехал несколько лет назад. Есть деловые интересы и в других европейских странах. Зовут меня Фёдор.
- Алиса.
- Очень приятно.

Так Алиса познакомилась с этим человеком, который в считанные дни ухитрился влюбиться в неё и который принёс ей и много радости и горе, боль от которого не забудется никогда. Всего лишь через полтора года после начала их романа Фёдор погиб в автомобильной катастрофе. В завещании он распорядился, что Алиса унаследует его ''русский дом'' в Подмосковье, так он в шутку называл маленькое поместье, оставленное им как будто на всякий случай на Родине, где перед отъездом из России было распродано всё движимое и недвижимое имущество, кроме этого дома. Фёдор оказался человеком очень состоятельным и везучим до той январской среды, когда, торопясь на деловую встречу он гнал свой ''Феррари'', игнорируя ограничения скоростного режима. В те дни снегопады невиданной мощности обрушились на Европу, и на дороге, более похожей на каток, автомобиль занесло на повороте и швырнуло прямо под колёса тягача с рефрижератором на прицепе. Холодильная камера грузовика была забита морожеными свиными тушами. ''Не мечите бисер перед свиньями'' - пришло в голову Алисе, когда она узнала впоследствии эти подробности.

Горе Алисы оказалось долгим и неподдельным. Этого мужчину она полюбила ''по-взрослому'', испытав к тому времени и юношеские увлечения и страстный угар молодых влюблённостей, будучи уже матерью и умудрённой житейским опытом. Фёдор был непростым человеком во всех отношениях. Алиса смутно догадывалась, что деньги пришли к нему далеко не самым идиллическим путём. Как-то раз Фёдор обмолвился, что дважды ''разорялся до нитки''. И за пределами России вместе с большими деньгами он оказался не по велению волшебной палочки доброй Феи Розовой Долины. Его постоянно сопровождала машина с охранниками. И неотлучно, всегда рядом, вплоть до дверей спальни, находился кубообразный телохранитель-негр, который непонятно каким образом и когда отдыхал. Однако на их отношения прошлое Фёдора не влияло отчасти потому, что он практически ничего о делах не говорил, а может быть дело было в том, что Алиса его просто любила за настоящую мужскую самость и видела, что он искренне к ней привязан. Иногда он был невыносим и они жестоко ругались, а временами поводы для ссор давала она сама. Затем следовали пылкие примирения и длительные периоды задушевных отношений. Фёдор ценил живопись, любил классическую музыку, но не из-за наличия соответствующего образования, а скорее по наитию, инстинктивно. Терпеть не мог цирковых представлений и телевизионных шоу. Вместе с тем он непроходимо, причём цинично подчёркивая это, был необразован в части литературы, жутко не любил всех до единой подруг Алисы, запретил ей даже упоминать о прошлых её мужчинах и не выносил, когда Алиса плохо отзывалась о себе самой. Как-то во время ссоры Алиса применила к себе вульгарный эпитет общедоступной женщины и испугалась, когда поняла, что он едва сдержался, чтобы не ударить её за это.
Фёдор не выносил домашних животных. Кроме рыбок в шикарном аквариуме его римская квартира не видела ни кошек, ни собак, ни прочих живых существ. Алисина же привязанность к собакам им не приветствовалась. Ещё в самый разгар их романа Фёдор сообщил Алисе, что внёс её в число наследников в случае его смерти. Алиса не восприняла всерьёз его слов, однако когда случилась беда и юридическая контора сообщила Алисе, что она упомянута в завещании покойного и должна приехать в Рим для оформления процедуры вступления в наследство, она была сильно взволнована, если не сказать, что потрясена. Помимо дома, Фёдор оставил ей весьма немалую сумму денег, назначение употребления которой было определено в завещании коряво звучащей для нормального уха фразой, а именно: ''данная сумма завещается на цели, связанные с получением должного образования Леонидом, сыном Алисы Шумиловой, гражданки России'' - он искренне полюбил сына Алисы.

Алиса на всю жизнь запомнила ситуацию с первым его серьёзным подарком. Фёдору очень нравилось делать ей неожиданные и, порою неловкие, с её точки зрения, подарки.
Она впервые побывала тогда в римском офисе Фёдора, которому срочно нужно было решить какие-то вопросы. Потом они пошли гулять по городу. Зашли в очень дорогой ювелирный салон, где Алисе впервые довелось примерить настоящие и очень дорогие украшения. Свободное время у них было, негр-телохранитель с напарником остались у входа в салон и оттуда не отрывали глаз от принципеса. Алису усадили в отгороженном стеклом уголке на бархатную кушетку, принесли кофе ей и Фёдору, а потом началась сверкающая феерия.
Кольца со всевозможными камнями разной огранки, колье и ожерелья, серьги, браслеты поочерёдно извлекали из роскошных коробочек двое ювелиров. Один молодой, с бородой иссиня-чёрной, как у Мефистофеля и роскошной шевелюрой, второй, постарше, стриженный наголо и похожий на российского ''братка'', но с чрезвычайно умными глазами, рассказывали Алисе о достоинствах и особенностях той или иной вещи. Фёдор переводил.
Душу Алисы поразил гарнитур, состоящий из серёг, кольца и колье. Строгое, некрикливое, поистине королевское сочетание бриллиантов и сапфиров в белом золоте.
- У сеньоры великолепный вкус, - одобрительно покачал блестящей головой старший из ювелиров, - примерно такие вещи носила в своё время принцесса Диана.
- А сколько это стоит? - не смогла удержаться от легкомысленного вопроса Алиса.
- Тебе нравится? - Фёдор опередил готового ответить бородатого.
- О чём ты говоришь! - воскликнула Алиса, - Конечно! Только я даже вообразить не могу, сколько стоят эти вещи.
- А вот это уж не твоя забота, - строго произнёс Фёдор.
- Нет-нет, - почему-то испугалась Алиса, - это наверняка слишком большие деньги, мы ведь совсем недавно с тобой знакомы, мне никто таких дорогих подарков никогда не делал, да и где я буду носить эти камни! - Алиса разнервничалась, вскочила с диванчика и направилась к выходу. Ей вдруг стало не по себе. Торопливо вышла на улицу, закурила. Фёдор несколько отстал.
Вечером, лёжа в постели, она вдруг сказала, точнее подумала вслух:
- Какие роскошные камни! И так мне идут...
- На туалетном столике, - услышала она голос Фёдора.
- Что на туалетном столике, я не поняла, - машинально отозвалась Алиса.
- Посмотри...
Алиса увидела футляр, в футляре сверкали те самые драгоценности.
- Ты с ума сошёл!..- растерянно воскликнула она.
- Тебе же понравилось, - с усмешкой ответил Фёдор.

Тайна портрета женщины с каштановыми волосами, как две капли воды похожей на Алису, так и осталась неразгаданной. Элементы мистики порой присутствуют в настоящих произведениях искусства, которым уготовано веками удивлять всё новые и новые поколения поклонников муз. Что подразумевал автор портрета, одевая неизвестную по моде далёкого будущего и откуда явилась Женщина с Золотыми Локонами художнику Басову в конце девятнадцатого века жившему в Петербурге, это загадка, которую вряд ли кто-либо разгадает. Хотя как знать, как знать...

Такса Феликс, он же Руфа, жила с Алисой несколько лет в холе и довольствии на Тихорецком проспекте, где и закончила свой собачий век во сне.

Галина Сергеевна, Маргарита Львовна и Тришка жили-поживали, как и до всей этой истории, в своей квартире в городе Ломоносове.

Эмигранты Григорьев и Малиновский пытались найти загадочные золотые перья, потратили кучу денег, но результата не получили. Оба занимаются бизнесом в Латинской Америке.

Фирма ''Скатерть-самобранка'' через несколько месяцев неожиданно и скоропостижно обанкротилась. Отчего и почему - нет никакого резона влезать в эти дебри дебетов-кредитов и интересов акционеров, которые зачастую прямо противоположны интересам менеджмента фирм. Одни хотят мгновенных и больших дивидендов, другие - развития фирмы, как залога их долгого процветания. А это вещи несовместимые. ''Или чай с сахаром, или руки с мылом''. Обычное дело в России: алчность и нетерпение хозяев губит дело на корню, не давая всходам даже зацвести.

Загадочные находки на даче Алисы в Юкках оказались легко разрешимыми: Сергей наведывался туда в её, Алисы, отсутствие осенью, после последнего её визита туда. Он и сделал приборку во всех комнатах.

Прочие чудеса, несообразности, говорящие собаки, мистические посетители дачи и иные спиритические события вообще не подлежат серьёзному обсуждению и их следует отнести либо к вымыслу, либо к фантазиям, либо просто к приснившимся эпизодам из снов тех или иных героев данного повествования.

Тем не менее, необходимо отметить, что духи существуют, ибо без этого постулата отдельно взятые факты объяснить решительно невозможно.
Главная героиня этой повести - Алиса, документально могла бы это подтвердить, если бы находилась в пределах досягаемости интересующихся читателей.
Некоторые второстепенные сюжеты останутся без объяснения и развития по той причине, что автор считает так, а не иначе. В том числе и потому, что действующие в них лица либо оказались за пределами страны, либо за давностью лет всё позабыли, либо по тем или иным причинам не станут обсуждать события, описанные в этой повести.
Историю наверняка можно было бы продолжить и составить более подробное жизнеописание полюбившейся автору Алисы, однако события самых последних времён показали, что интрига сюжета исчерпала свою остроту и актуальность, посему следует объявить, что за сим следует:


ЭПИЛОГ

Достопочтенный, образованный и начитанный ночной Дух Местности, с которым вела умные и философические беседы Алиса весенней ночью при луне в последние сутки пребывания на Родине, оказался прав в своих пророчествах. Алиса тихо и без потрясений проживает в пригороде Буэнос-Айреса. Муж её любит и не чает в ней души. Он богат. Любая прихоть или каприз Алисы исполняются сию же минуту. Путешествия, драгоценности, премьеры в лучших театрах мира всегда доступны ей и самые изощрённые её фантазии в любой области жизни материализуются очень быстро.
Сын любит Алису и часто навещает её. А совсем недавно он объявил, что в ближайший свой визит представит матери избранницу сердца. Алиса ждёт этого события с необычайным волнением и заранее внушает себе, что полюбит эту девушку, даже если первое впечатление при их знакомстве окажется не самым оптимистическим. Ведь это выбор её сына.
Лишь время от времени Алиса вспоминает далёкие уже времена и те странные события, которые привели её в конце концов в обитель тишины, любви и покоя. Ту холодную и горькую пятницу, когда Шумилова в последнюю секунду успела затормозить и её, купленный в кредит ''форд-фокус'', в нескольких миллиметрах замер перед бампером резко остановившегося ''сааба''.



КОНЕЦ